Мышцы словно заледенели, вмиг потеряв чувствительность.
– Вы только посмотрите на это, – прошелестел один из троицы, – эта зверушка готова откусить себе язык. Мне кажется, напрасно мы его сюда притащили и потратили столько сил на восстановление.
– Но сейчас у нас есть шанс, – хрипловатый женский голос заставил Уннар-заша плотнее вжаться в стену.
– Отдайте его мне, – предложила женщина, – я заставлю его говорить. Он сам будет просить, чтобы я его выслушала.
– Ты еще успеешь, Лисса, – решительно оборвал ее визар, а затем обратился к пленнику:
– Когда мы тебя нашли, ты умирал. Мы исцелили твои раны, примитив, и теперь хотим узнать, откуда у тебя взялось вот это.
Рука в перчатке нырнула в карман, и Уннар-заш увидел тот самый серебристый медальон, который отдала ему Ан-далемм.
Наверное, он мог бы рассказать им все… но -
– Воин Зу-Ханн ничего не скажет визарам, – произнесли непослушные губы вбиваемую с детства фразу.
– Мы зря теряем время, а оно может быть дорого, – яростно прошипела Лисса, – отдайте его мне.
– Погоди, – визар махнул рукой, – примитив, я не вижу и намека на благодарность за то, что мы тебя вылечили. Я понимаю, что между нашими… государствами нет взаимопонимания, но сейчас мы не пытаемся выведать у тебя ничего, что могло бы повредить твоему повелителю. Почему бы тебе не рассказать в подробностях историю этого кулона?
Уннар-заш мотнул головой. Прошипел:
– Я не говорю с врагами.
Визар пожал плечами.
– Ты меня разочаровываешь, примитив. Но мы очень хотим, чтобы ты нам все рассказал. Лисса?
– С удовольствием, – прошипела женщина.
Уннар-заш невольно затаил дыхание и окончательно сросся с холодной стеной. Сперва ничего не происходило, но затем женщина подняла руки, зашевелила пальцами, словно двигала в воздухе невидимые струны – а еще через удар сердца на него навалилась боль.
Еще никогда в жизни он не испытывал ничего подобного. Боль от смертельных ран, нанесенных Дей-шаном, показалась мизерной и ничего не значащей. Уннар-заш чувствовал, как его медленно поджаривают на костре; кожа лопалась, кровь пузырилась и застывала черной коркой.
«Скорее бы уже», – мелькнула жалкая, полная страха и одновременно надежды, мысль – и растворилась в накатывающем безумии.
Он страстно желал тьмы, но все прекратилось так же внезапно, как и началось. Он моргнул на яркий свет и с удивлением уставился на собственную руку, целую и невредимую. Рот был поон крови. Оказывается, все же прокусил язык.
– Ну что, примитив, – выплюнул визар, – теперь ты будешь сговорчивее? Будь в нашем распоряжении считывающее устройство, мы бы и так все узнали. Но его нет, и поэтому приходится прибегать к таким вот… методам.
И тут Уннар-зашем
