– кто, ни – откуда. Были ли дети. Будут ли дети здесь, учитывая обстоятельства.
И где это – здесь?
Само собой всплыло в памяти одно-единственное слово. Забвение. Иррациональный, первобытный страх перед заключенным в слове смыслом. Когда-то… Похоже, она очень боялась оказаться в Забвении, потому что, попав туда, никто уже не возвращался.
Вынырнув из тяжких размышлений, Тана огляделась – и, к собственному вялому удивлению, увидела неподалеку, на фоне безбрежного моря выжженной травы, нечто новое.
Редкий плетень, покосившийся, в прорехах, опоясывал две кривые лачуги, крытые вязанками сухой травы. Из крошечного и закопченного оконца к небу уходил густой дым. Дей-шан придержал коня у самого плетня. Тана вздрогнула, когда мужчина гаркнул во всю силу легких:
– Унла-заш! Унла-заш, ты здесь?
И снизошел до объяснения:
– Здесь живет старуха, которую когда-то выгнали из поселка. Она ведьма, к ней приходят Полночные духи.
Тана понятия не имела, что такое «ведьма», и кто такие «Полночные духи», но переспрашивать не стала. Тем более, что никто не откликнулся на рев Дей-шана.
Впрочем, это его не смутило.
– Унла-заш! – гаркнул он, – ты меня слышишь? Это Дей-шан! Духи тебя прибрали, что ль?
– Духи меня не тронут, а вот смерть за мной уже пришла, – услышала Тана сиплое карканье.
Следом появилась и хозяйка. Спина ее была согнута дугой так, что старая женщина была вынуждена постоянно задирать голову, чтобы смотреть перед собой. Длинные седые волосы висели пучками спутанной пакли, лицо казалось черным от въевшихся в кожу грязи и загара. Старуха подслеповато щурилась на непрошенных гостей, затем ее мутный взгляд переместился на Тану и словно прилип.
– Что тебе надо, Дей-шан? – она все еще держалась на расстоянии от плетня, словно тот мог ее защитить от двух вооруженых конников.
– Лошадей напоить и отдохнуть. Заплатим. Колодец твой, поди, не пересох еще?
– Чем заплатишь, Дей-шан? Честным железом? – проскрежетала хозяйка, ковыляя к калитке.
– Серебром, – тот пожал плечами, – причем здесь железо… Совсем старая из ума выжила.
– Куда красавицу везете? – между прочим осведомилась старуха, когда они спешились, – коней, вон, под навес.
– Не твоего ума дело.
– Воду из колодца сам доставай, стара я уже стала.
– Мыться хотим, – объявил Дей-шан, а Тана изумилась про себя – как, они здесь даже от грязи своей избавляются?
– Сами воду таскайте, – буркнула старуха.
Тану, подталкивая меж лопаток, завели в пустое жилище – если, конечно, это название было вообще применимо к помещению. Внутри глинобитные стены осыпались, обнажив плетение прутьев. Посреди, обложенный черными от копоти булыжниками, тлел костер, над которым был установлен такой же закопченный глиняный горшок с
