в ядре Шара съеживалась, тускнела. Говорить не хотелось. Под стать увиденному были бы слова и фразы, доступные гениям, их испепеляющие сердца глаголы. Откуда взять такие им – обыкновенным, поистрепавшим речь в быту, на лекциях и совещаниях? Но и отмалчиваться не стоило: заниматься-то этим делом – им, уж какие есть.
– Смешение и разделение, – задумчиво сказал Пец, – разделение и смешение. Два акта в вечной драме материи-действия. Разделение – выделение образов из однородного… то есть для нас пустого – пространства. Выделившееся усиливает выразительность свою: четкость границ, яркость, плотность… Так до максимума, за которым начинается спад, смешение, распад, растворение в однородной среде. Возвращение в небытие – если нашу жизнь считать бытием… У этих процессов много подробностей, маскирующих суть, но она всюду одна: разделение – смешение. Все, что имеет начало, имеет и конец. Одно без другого не бывает.
Снова замолчали. Корнев хмыкнул, подоил нос:
– Бармалеич, прокамлайте теперь вы что-нибудь.
– Если позволите, Саша, я вместо него, – мягко и в то же время как-то величественно произнес директор. – Варфоломей Дормидонтович уже «прокамлал»: сказал слова, которые, хоть их и было всего три, перевешивают все, что мы с вами сказали и скажем: «Поток и турбуленция в нем». Вы, безусловно, герой дня сегодня, Варфоломей Дормидонтович, поздравляю вас. Это многообещающая идея, и даю вам задание исследовать ее. Там есть четкий критерий Рейнольдса для начала бурления – выжмите из него все. Доклад через пять дней. Но пока вы не погрузились в гидродинамику, подкину вам еще информацию. В стихах. Вот первая:
При наступлении дня из непроявленного все проявленное возникает.
При наступлении ночи оно исчезает в том, что непроявленным
именуют.
Имеется в виду день Брамы и ночь Брамы, стадии в цикле миропроявления.
Вторая:
В начале существа не проявляются. Они проявляются в середине.
И растворяются они в исходе…
Обе цитаты из Бхагаватгиты, «Божественной песни» в древнеиндийском эпосе Махабхарата. Ему более трех тысяч лет. «Существа» – в смысле «все сущее».
– Вы хотите сказать, – оживился астрофизик, – что этими словами описано миропроявление как вскипание турбуленции в потоке материи-времени?
– …И даже в соответствии с критерием Рейнольдса, Варфоломей Дормидонтович! Ведь и по нему турбуленция возникает в потоках не сразу, а когда они наберут напор и скорость. В какой-то из предшествующих цивилизаций это понимали.
– Занятно.
Корнев только переводил глаза с одного на другого. Наконец не выдержал:
– Ну, наговорили!.. Нет, граждане, как хотите, но я с вами сюда больше подниматься не буду. Это ж потом не уснешь. И вещества – то есть тела, то есть мы с вами! – ничего во вселенских процессах не значат, и вообще существует только мировое пространство да смешение-разделение в виде турбуленции… Ну и ну!
Варфоломей Дормидонтович поглядел на главного инженера – кажется,
