и офицерского состава единственно правильную линию партии. За деятельностью врачей хирургов и одного офицера терапевта он по своим налаженным каналам организовал контроль, но к его досаде накопать ничего существенного не удавалось. Перенос же спланированных им занятий был равнозначен вырыванию из его рук куска хлеба, ароматного, свежеиспеченного, мягкого, греющего своей теплотой. С врачами из учебных взводов у него не возникало проблем. Все работали, как винтики, мечтая когда-нибудь перейти на практическую работу, а без положительной, вернее, безупречной партийной характеристики шансов осуществить эту мечту не было. На воображаемые им весы добродетели, где превалирование груза его обязанностей было неоспоримо, иногда падала песчинка сомнения в пользу его противников, особенно когда ему представлялся портрет бородатого античного врача Гиппократа, висевший в ординаторской у хирургов. У него в кабинете на стене был величественный портрет генсека.
Утром в положенное время в учебный класс прибыли офицеры из медицинской роты хирурги и единственный имевшийся по штату терапевт. Анестезиолог остался готовить больного с разлитым перитонитом на операцию. Едва старший лейтенант Демьянов начал свое идеологическое внушение, как в дверях, словно провидение возник посыльный из операционного блока и сказал:
– Просили передать капитану Шувалову, что больного уже подали в операционную.
Демьянов с гримасой недовольства прервал чтение и спросил:
– Что у вас там за больной?
– Прободная язва. Недавно поступил. Я осмотрел его и дал команду готовиться на операцию. Еще один больной находится в приемном отделении. Тоже придется оперировать.
– Вы понимаете, что срываете мне политзанятие.
– Понимаю, но делать нечего.
– И подчиненных забираете?
– Да, потребуются ассистент.
– Все свободны! – не скрывая раздражения, проговорил, глядя куда-то вниз в свой конспект, Демьянов. – Но я обязательно разберусь. Капитан Шувалов! Когда освободитесь – ко мне в кабинет.
Операция по поводу прободной язвы желудка прошла без осложнений. Перфорация на передней стенке была ушита и тампонирована большим сальником. А вот с больным острым аппендицитом пришлось повозиться. Отросток располагался в под печенью и был с гангренозными изменениями. Шувалову пришлось приложить все свое умение, чтобы тщательно удалить воспаленные ткани. Оформив истории болезни, Шувалов вышел на улицу и присел на скамейку у входа в отделение, чтобы глотнуть свежего воздуха. В это время к нему подошел один из выздоравливающих в больничном халате и сказал, что зовут к телефону.
– Алло! Капитан Шувалов. Слушаю.
– Я жду вас в своем кабинете, – послышался голос Демьянова и следом короткие
