и кроется грандиозный обман. Потому что наибольшей ценностью после признания за деньгами права оценивать любой товар, произведенный человеческим трудом, и даже самого человека, становятся, увы, сами деньги. А все остальное неизбежно теряет в цене, как вторичный от них продукт.
Шумер умолк, перевел дыхание. Глаза его так и остались закрыты. Ну, вот, подумалось ему, понесло.
Несколько секунд во всем вагоне было тихо. Ни рева детей, ни разговоров, ни постукиваний и поскрипываний полок и сочленений, непременных во время поездки. Ничего, словно голос пассажира, прижавшегося к перегородке и имеющего шесть рублей в кармане пальто, неожиданно подчинил и людей, и вещи своей власти.
Впрочем, стоило за одно, за два купе звякнуть ложечке в стакане, и звуки, освобожденные, посыпались отовсюду, нагоняя друг друга, нахлестывая – и заговорили все разом, и музыка заиграла, и какого-то ребенка тут же одернули на гортанном, незнакомом языке.
Сосед с «дипломатом» хмыкнул.
– Как вы интересно поворачиваете. А как же сейчас без денег?
– Пока никак, – вздохнул Шумер. – Но они портят людей, это совершенно точно.
– Извините, – сказала жена старшего лейтенанта, тиская тючок, – но быть таким примером безденежья, как вы, совсем не хочется. У нас тоже есть опыт, и когда в квартире из еды только… – ее голос пресекся, – …только манка, полкило…
– Ладно, Насть, – скривился старлей. – Чего ты, выжили же.
– Все равно, никому не пожелаю.
– А че вы так все бедно живете? – неожиданно спросил Дима. – Мозгов нет? Сейчас деньги из воздуха делать можно.
Старший лейтенант пожевал губами.
– За словами следи, парень, – сказал он.
– Ну а серьезно, – придвинулся к столику Дима, – вот у меня почти «кусок» в кошельке…
– Твой? – хмыкнул военный.
– Вообще-то это отец дал, – сказал Дима, – но он дал бы мне и в десять раз больше, потому что умеет зарабатывать.
– Позвольте, а где он работает? – спросил сосед с «дипломатом».
– В мэрии, в Телегине, – ответил Дима.
– Ха! Это не работает, – раздалось с верхней полки, – это, получается, ворует.
– Много вы знаете! – покраснел Дима.
– А ты, типа, не в курсе? – со смешком сказал невидимый «полочник».
Через мгновение он свесился, сквозь спутанные волосы посмотрел на мажора.
– Ну, может быть, – признал Дима. – Я его дел не знаю!
– А то!
«Полочник» утянулся наверх.
– Говорят, в Пустове то же самое, – сказала Настя.
– Я думаю, что похлеще, – сказал мужчина с «дипломатом». – И город побольше того же Телегина, и в советские времена точно побогаче был. Тут и агрохимия, и камвольный комбинат, я сейчас туда с аудитом еду, и ремонтный завод, и несколько НИИ, помню, были еще, с опытными цехами и производствами. Четыреста тысяч населения. А у Телегина,
