еврей. Старик задумчиво смотрит в окно, семейство совместными усилиями разгадывает кроссворд.
– Создатель теории относительности?
– Эйнштейн, – с гордостью объявляет сын.
– Еврей, – тихо, не отрывая взгляда от окна, замечает попутчик.
Родители переглянулись, пожали плечами, продолжают:
– Один из авторов «Манифеста коммунистической партии»?
– Ну, я точно знаю, это Маркс, – сказал глава семейства.
– Еврей, – буркнул, не оборачиваясь, еврей.
– Основатель психоанализа?
– Это легко, сказала мама, – конечно же, Фрейд!
– Еврей.
Мама не выдержала:
– Господи Иисусе, пресвятая Дева Мария!..
– И эти тоже евреи»…
При этих просветительских беседах присутствовала младшая дочь – дошкольница Марина. Результат не замедлил сказаться.
Описанные события происходили в апреле (приём в комсомол был приурочен ко дню рождения Ленина). В первые майские дни, когда уставшие от холода северяне стараются каждый свободный час насладиться солнышком, мы небольшой компанией расположились на берегу солёного курортного озера. Сестра «русского еврея», пятилетняя Маринка, своими чёрными кудрями до плеч, огромными, в пол-лица фиалковыми глазищами и звонким смехом привлекала всеобщее внимание.
«Какая хорошенькая девочка, – сказал кто-то из соседней компании, – настоящая цыганочка». Маринка громко и гордо парировала: «Я не цыганочка, я – еврейка!».
***
Мне тоже пришлось «посвящать» своих сыновей в евреи при не менее «смешных» обстоятельствах. Это было в 1975 году, мы тогда переехали из Старорусской деревни Буреги, где открывали новую участковую больницу (муж был переведен туда из Старой Руссы на должность главного врача), в Новгород, где мужу вновь предстояло стать главным врачом областной детской больницы на 400 коек, предварительно достроив её и оборудовав.
Тимурику было семь, Николаше – четыре с половиной года. Готовлю на кухне ужин, мальчишки играют в комнате; слышу – ссорятся. И вдруг малыш, исчерпав аргументы, закричал: «Ты, Тимка, – настоящий жид!».
Я вошла в комнату и попыталась «внести ясность»:
– Ты, Николаша, хотел сказать, что Тимур жадный?
– Нет, жадный – это жмот, жила, а он – жид!
– А что это значит?
Колюк посмотрел на меня недоверчиво:
– Ты сама знаешь!
– Нет, я не знаю.
Неуверенный в правдивости моих слов и, в то же время, преисполненный гордости, что может чему-то научить свою маму, Колюня, к моему неописуемому ужасу, объяснил: «Жиды – это самые плохие люди. Знаешь, есть цыгане – они
