style="font-size:15px;"> – Где коня оставил? – спросил Хамыц и подумал, что мальчишка все-таки старше его сына.
Тот смолчал, и тогда человек за спиной с силой тряхнул его за плечи.
– У меня нет коня.
Хамыц заставил его поднять ногу и внимательно осмотрел арчита. Затем приказал:
– Снимай.
Мальчишка медленно наклонился и скинул обувку.
– Пятки, – сказал Хамыц. – Покажи пятки.
Тот повиновался, и страху в глазах уже было больше, чем пыли на одежде.
– Отец его умер позапрошлой весной, – сказал старик. – Он был достойным человеком.
– Теперь они вернутся, – сказал Хамыц.
Старик покачал головой.
– Ни отца, ни матери. Под сель угодили. Тем незачем возвращаться. Воры в капкан не попадают. Сходи к тропе, – сказал он сыну. – Приведи коня.
– Они должны вернуться, – сказал Хамыц. – Все же они горцы. Дам им три дня. Трех дней достаточно.
Старик пожал плечами. Мальчишка не сводил с Хамыца глаз. Сумерки заглушили половину отпущенного на сутки света. В стороне дышали угли от костра.
– Через три дня ты убьешь меня? – спросил мальчишка.
– Не здесь, – сказал Хамыц. – Все будет по правилам.
– Небо возвратило тебе коня, – сказал хозяин.
– Одного. Их было пять. И нас пять братьев. Даю им три дня.
– Небо возвратило тебе коня руками мальчишки,
– Верно. Коня я оставлю, а мальчишку отпущу обратно на небо, если оно не вернет всего, что забрало. Или законы адата не оно нам установило? Не небо?
Старик не ответил. «Я возьму это на душу, – думал Хамыц. – На то я и старший в роду, чтобы брать это на душу. Он все же взрослее моего сына. И одной крови с теми. Я больше не пойду против богов…»
Сквозь узкие щели в сарае он видел, как ссыпают с арбы плитняк, Голова шла кругом, но голод все не убивал его. Он не ел четвертые сутки, и до заката теперь оставалось совсем немного. Он не успеет умереть. Голод обманул его. Он зря старался. Вчера утром он последний раз помочился на каменный угол. Но не пить два дня оказалось тоже слишком мало. Его прирежут, как ягненка в жертвенный час. Он не сможет не кричать.
Дверь заскрипела, и в сарай робко вошел немой. Он постоял на порожке, опасливо примериваясь к расстоянию, которое предстояло одолеть. Мальчишка отвернулся и хотел презрительно сплюнуть, но слюна повисла на губах белым сгустком. Он крепче схватился за стену. Слышал, как немой быстро прошагал за спиной, сменил миску и опрометью выскочил вон. Глухо щелкнул засов. Дурак, подумал мальчишка. До сих пор боится. Он вытер рукавом рот и присел на земляной пол. Задетая цепь сыто звякнула.
Главное – смотреть перед собой, тогда меньше кружится. Он снова прикрыл глаза, хоть больше и не верил, что получится. Сперва-то он верил и лежал часами на спине, сложив на груди руки, и уговаривал
