наступил, – не слишком дружелюбно отозвалась Кукушкина.
– Ольга! – удивился Григорьев. – Привет!
Он повернулся и вдруг увидел Крестовскую.
– Яна! – Его лицо просияло. – Бог ты мой!
Яна смущенно отозвалась:
– Рада тебя видеть, Костя.
Лариса пригласила Григорьева за стол, он с готовностью уселся и предложил поднять тост «за нашу юность».
– Вспомнил, – съязвила Ольга, – где теперь наша юность!
– Чудесный тост, Костя! – подняла бокал Лариса. – Конечно, надо выпить!
По этому случаю была раскупорена еще одна бутылка французского шампанского, которое очень подошло к тосту «за юность».
Петрова почему-то стеснялась задерживать взгляд на бывшем возлюбленном и, только когда Григорьев повернулся к Яне, впилась в него взглядом.
Лариса сразу отметила, что Костя изменился: теперь он носил очки и – самое главное – утратил свою роскошную шевелюру, сменив ее на раннюю лысину, может, не такую вызывающую, как у Зотова, но вполне заметную.
Петрова вздохнула, но тут же увидела Костю Григорьева времен своей юности: римский профиль, огромные глаза, некая нервность в облике и нечто, безусловно, аристократическое.
Одет Григорьев был весьма незатейливо – джинсы и потертый пиджак, отсутствие верхней пуговицы на котором с головой выдавало в Косте разведенного мужчину.
От бывших сокурсников Лариса знала, что он служит инженером в каком-то КБ. Еще ходили слухи, что Григорьев в последнее время начал попивать.
– Как ты живешь, Костя? – спросила Лариса.
Костя повернулся к ней:
– Нормально, Лара! Но чего-то вроде не хватает. Не могу отделаться от ощущения, что где-то в прошлом была допущена ошибка… – Произнося эти слова, Григорьев выразительно посмотрел на Ларису.
– Чего-то не хватает! – с издевкой повторила Кукушкина. – Может, ума?
– Оля, перестань, – Петрова укоризненно взглянула на подругу. – Нечего обижать моих гостей!
– У-у-у-у, – насмешливо протянула Кукушкина, – все с вами ясно!
– А я часто вспоминаю те времена, – проникновенно сказал Григорьев, – молодость, общага, бесшабашность какая-то… Казалось, что впереди только удача и счастье!
– Да-а, – вздохнула Лариса.
– А теперь вот, значит, как! – Григорьев грустно развел руками. – Ну, ничего, девчонки, – он оглядел Петрову с Кукушкиной, – какие ваши годы! Глядишь, все наладится, повезет и вам! Да… Удача и счастье… Но у кого-то ведь так и оказалось! – Костя ласково взглянул на Яну. – Я рад, что у тебя все сбылось. От всей нашей армии неудачников – спасибо тебе, Яна, за нас за всех! Ты наша гордость!
– Я, например, себя неудачницей не считаю, – обиделась Ольга.
– Помогает? – спросил Григорьев. – Я в том смысле, что если помогает – то, значит, правильно, что не считаешь. А мне не помогает, поэтому я смотрю на вещи объективно.
– Понятие успеха вообще исключительно субъективное понятие, – возразила
