камень подбросило вверх и уронило в лужу. На тёмных домашних лосинах появилось несколько грязных капель.
Таня хотела смотреть на небо, но небеса в этот день были настолько синими, что резали глаз, и смотреть можно было только на линию горизонта – справа протянулась блестящая полоса, слева – чёрно-серая. Волга и лес.
Волга… Приходи летом: острокаменистое дно, скользкое, как будто тысячи улиток умерли на дне реки, чтобы люди по нему не ходили. Заплывёшь – и ряска, ряска, ряска. Много ли красоты? Но – от чего? от кого? – есть же любовь! Волга? – Моя! Волга? – Люблю! Почему? За что? – Да Бог его знает…
Полная живительными мыслями, Таня заметила городского мальчика Никиту, приехавшего на каникулы к бабушке: высокий, семнадцатилетний и такой стильный, что и первая модница на весь посёлок чувствует себя деревенщиной, стоя с ним.
А Таня… Сапоги в грязи, лосины вытянулись на коленях, куртка огородная, рабочая, пузырится…
– Привет, – покраснела Таня.
Откуда было ей знать, что эти сапоги, куртка, лосины и чистое лицо смешны для городских ребят. Таня! Танюша! Они не любят девчонок, они излюбляют! И ты не скоро поймёшь, от какой беды упасли тебя сапоги да куртка. Мальчик со смехом прошёл мимо.
– Это кто? – спросила бабушка.
– Никто! – закричала Таня и побежала.
Вперёд, к речке! К блистающей Волге! Чувствовать свежесть текучей воды, дышать и плакать, а ветром слёзы снимет, – и будто не было их: сохнут, едва появляясь. Прибежать на пирс, забиться в нишу между камнями, над берегом, над бежевыми барашками волн. Протяни руку – коснёшься деревьев.
5. День
Бабка знала: в дела любовные лезть себе дороже. Глядя, как Таня волчком вертится у зеркала и хмурится, бабка хмурилась тоже: «Как мать! Точно как мать! Такая же красивая, такая же дура вырастет, – задумывалась на мгновение и добавляла, – а дай Бог, так и не дура».
Таня щипала бока, груди, морщилась от боли и тоски, тёрла щёки. Бабка не выдержала:
– Чё глаза-то краснющие? – и уже мягко, – ну хочешь, пойдём купим тебе на базаре чего? Кофточку, там, юбочку…
Таня рявкнула:
– А ты деду звонила?!
Бабка, растерявшись, перепугалась:
– А чего?
– Да ничего! Он любит тебя! Всю жизнь любил! А ты! Ты! Дура! – из глаз Тани летели злые слёзы. – Не любишь его! Он умирает, а ты весёлая! Дура ты, поняла!
Таня бухнулась на пол, ударилась головой о трельяж – он обиженно зазвенел.
Бабка смолчала, ушла на кухню, переступив через длинные Танины ноги, чем-то загремела. Вынесла чай в стакане с подстаканником и сунула его во внучкины руки, обняла за плечи:
– Всё пройдёт, – уверенно и тихо сказала она.
– Как с белых яблонь дым? – улыбнулась Таня. Чай обжигал ей ладони.
6. Через несколько дней
– Деда
