Где главные лица? Какие-то тайные руководители… Без первых лиц народ много не даст. А у нас в карманах – одни кнопки канцелярские. Надо так: «Кому на Руси жить хорошо? Владимиру Путину, коллективному Проститутину, принятым в Большой Балет паролимпийцам, ростовщикам-убийцам, Митюле Медведеву, Оляше Голодец… А остальным всем – полный пипец!»
– Не прокатит, повяжут. И вообще: кончай тут Лазаря петь. В прошлом году кому я за лето тридцать косых отвалила? Забыл, Яруша?
– Так если б евриками. Тогда б новое глумилище соорудили! А ты сама-то в этом Кукиш-театре кто будешь? – вдруг зарычал, широкий как тумба, с малиновым лишаём во всю щёку, Ярун. – Ж-жаль, ты баба! А то навалял бы!
– Я-то? А буду я директрисой считаться, с Кукиш-театром по ночам спознаваться.
– Угу, угу. Тебе б только лавешки выпекать и над бедностью нашей в кулак подхихикивать. Сексотрахом занялась бы лучше. – У вскочившего Яруна с босой ноги слетела галоша, он ловко вдел в неё ногу и уже спокойней сказал: – Глянь на Облупсика: аж порозовел, предвкушая.
– Облупсик подождёт. А сексотрахом заняться перед лицом своих товарищей торжественно клянусь. Вот только насчёт лавешек – заливаешь, Ярун! Не только себе, но и всем нам я их выпекала. Я баба вздорная, но не жадная. А если мы с вами запретно-потаённый, весело-христианский, со шпильками язычества, «Кукиш-театр» по Золотому кольцу пустим – в шоколаде будем!
Тихон Ильич сделал вид, что листает меню. Слушал он теперь не просто внимательно – с трепетной дрожью. Темка-то выскочила острая, христианско-языческая, страх какая неудобная, но и притягательная.
– В христианстве чё весёлого? Одна скорбь и охи-ахи безвременные.
– Ну, ты даёшь. А когда грешников в ад волокут, не смешно разве? А когда хвостатых изгоняют, а они краковской колбасой с крутых горок катятся – не забавно?
– Забавно, не забавно… Не в том дело. Ты про крышу забыла? Где мы надёжную крышу найдём? А вот если крыша сама нас найдёт – все бабосы на неё и ухлопаем.
– Не боись, Облуп: знаю, как рыбку съесть и в пруд не лезть! Ну всё. Постебались и хватит. За мной, придурки! В кабаке пусто, там самое важное доскажу. Замёрзла я тут.
– А давай ещё порезвимся. Рощица-то – сценическая. Ты куклёха, я куклач, суну в пасть тебе калач! – прошёлся на руках Ярун.
– А я кукла – хоть держись! С краю сцены повисла как жиз-зь, – взвизгнула Синька.
– Мы живые, на фиг, куклы – обоняйте наши пуклы!
– Плохо, Облупсик, плохо! Давай смелей, ритмичней, покажи кончик таланта!
– Не знаю, как вам, а у меня давно язык сценка щиплет: «Зелёный Медведь поднялся из берлоги»! Весна, птички! Выборы кончились, что теперь?
– Про Медведей зелёных никто и слыхом не слыхал.
– А у нас будет! А с Медведём зелёным – забуревшая Медведица.
– Дас ист фантастиш! Йа, Пэтька, йа. Йа забуревшая Медведица буду!
– Стоп!
