либо еще закрыты, либо начинают прием новых студентов летом. Пока поучусь там, а после в какой-нибудь более серьезный институт переведусь, – потянулся Коля к губам любимой.
Потом вновь были любовь, страсть, нежность… Лишь ближе к ночи возлюбленные расстались. Леночке надлежало выспаться перед работой, Коле следующим утром приступать к занятиям.
Учебный процесс для поступивших, подобно Лебедеву, в апреле начался с практики. Под руководством преподавателей студенты чистили парк Академии, раскинувшийся на много гектаров, корчевали пни. Сажали на место деревьев, срубленных окрестным населением на дрова, новые, выведенные в питомнике. Подтягивали общеобразовательный уровень студентов – в большинстве своем бывших красноармейцев, растерявших зачатки знаний в годы войны. Вечерами кипели политические дискуссии между сторонниками Ленина и последователями Троцкого. По субботам, завершив занятия, шли в павильон на остановке трамвая. Там, в буфете пили лимонад, а в дни стипендий баловали себя кружкой пива. Потом Николай заезжал на ночь домой, а воскресенье шел к Леночке. Возлюбленные много гуляли по Москве, по их еще дореволюционным местам: бульварам, Арбату, Тверской. Наслаждались пьянящими запахами сирени и черемухи, яблоневого цвета, цвета липы. Обедали в одной из множества недорогих закусочных, открытых нэпманами. После, вернувшись в комнату Леночки любили и любили друг друга.
В одну из суббот заглянул Лёнька.
– Собирайся, Коля! Нужна помощь! Оружие имеется?
– Наган – твой подарок и браунинг – награда за Гражданскую. Что за помощь нужна? – уже на ходу спросил Николай.
– Анархиста Ахтырского брать будем. Мы его задерживали еще в восемнадцатом году. Тогда он заныл: дескать я – социально близкий, политический союзник. Что буржуев грабил – так это на дело мировой революции. Взяли с него честное слово не воевать против Советской власти и отпустили. Из Москвы Ахтырский уехал. Всю Гражданскую войну провел в бандах Махно, Маруси-бандитки, батьки Максюты. Теперь вернулся. Мало того, что принялся за грабежи – убивает всех, кто ему не понравился. Пытались его на днях взять, подранили. Он упал, прикинулся мертвым. Когда наши подошли, открыл огонь из двух маузеров. Видимо-невидимо людей положил. И наших, и случайных прохожих.
Леонида и Колю подхватила машина ВЧК. Домчала до одной из остановок трамвая. Туда же привезли еще пятерку чекистов.
– По агентурным данным Ахтырского неоднократно видели в районе этой остановки, – сообщил старший группы. – Здесь у него поблизости «берлога». В это время он ее покидает и куда-то уезжает на трамвае. Если верить нашим секретным сотрудникам, должен появиться минут через десять. Пока, товарищи, делаем вид, что ждем трамвая. Берем Ахтырского по моей команде: «Этот – наш».
Ахтырский появился несколько раньше. Старший вовремя среагировал:
– Этот наш! – отбросил он газету.
Чекисты бросились к Ахтырскому.
