владениям, знаешь? Голос всякой птицы или зверюшки знать надо! Очень полезно в нашем деле.
– Вы то все откуда знаете, товарищ командир?
– Сам я из Рижского уезда. У нас там не только заводы. Непроходимые леса есть. Я из таких лесов родом буду. Все это в меня с молоком матери вошло. Ну а на границе у нас, как и везде, неспокойно. Не только контрабандисты – шпионы и диверсанты лезут.
Началась служба Коли на границе, среди упиравшихся в болота скал. Болота то отступали, обнажая трупы утонувших в них контрабандистов. То наступали, готовя ловушки для новых жертв. Пограничникам было легче. Берзинь научил их определять предательские трясины. Однако в них попадали окрестные финны, которые должны были бы знать капризы природы.
– Чухонцы! Что с них взять? – вздыхал Берзинь, когда к нему приводили очередного вытащенного из болота контрабандиста.
Выудил одного такого и Николай. На девять километров государственной границы приходилось девять бойцов, старшина, командир, да политрук заставы. Освобождался от патрулирования лишь старшина, готовивший на всю заставу завтрак, обед и ужин. Бойцы ходили в дозоры парами. Командиры, как боле подготовленные, осуществляли патрулирование в одиночку. В один из таких обходов границы Лебедев наткнулся на увязшего по грудь в трясине мужика. На твердой почве лежал большой заплечный короб.
– Ты что здесь делаешь? – вырвалось у Коли.
– Сижу, в болоте тону, – ответил мужик.
Николай нагнул молодую березку. Этого оказалось достаточно, чтобы вытащить ухватившегося за ее ветки дюжего финна.
– Разреши воду из сапог вылить, начальник! – попросил контрабандист.
– Валяй! – направил на него наган Лебедев. – Попытаешься напасть – пристрелю!
Финн стянул сапог, из которого выпал кривой нож с каменной рукоятью.
Николай отгреб ногой оружие к себе и, не сводя револьвера с задержанного, опустил себе за голенище.
– Не возражаешь? А теперь обувайся! Короб за плечи! На заставу шагом марш! Предупреждаю: шаг влево, шаг вправо – попытка к побегу. Открываю огонь без предупреждения!
На заставе составили опись содержимого короба. В нем оказались французские духи, испанская пудра, итальянские шелковые чулки.
– Ничего для нас интересного, – подытожил Берзинь. – Барахло сдадим в наш экономический отдел. Оттуда пойдет в советскую торговлю для нэпманш или в спецраспределители для жен высокого начальства. За что боролись?
– А с этим что делать? – спросил Лебедев про контрабандиста.
– Сопротивления при задержании не оказывал?
– Никак нет.
– Утром предупредим, чтобы больше так не делал и передадим финским властям. Те тоже предупредят… Чтобы больше не попадался и отпустят. К нам еще до тебя комиссар из Сестрорецка приезжал, политинформацию проводил. Сказал, что финское правительство
