в лес, избили и срезали кожу с татуировкой, а самого, еще живого, скинули в речку, словно мешок с дерьмом. Псих обработал срезанный кусок кожи, как таксидермист шкуру животного, и поместил его в красивую рамку с позолотой. Этот «подарок» очень понравился стерве… Уроды, которые выкроили со спины парня тату, думали, что он утонул. Они бы сильно удивились, если бы узнали, что бедняга выжил. И в один прекрасный день он решил вернуть свою часть тела. Часть тела, которую забрали у него много лет назад.
Павел склонился над побелевшей как мел Розой. На его искаженном от ярости лице жирными каплями блестел пот, глаза источали такую испепеляющую ненависть, что, казалось, взглядом можно было резать сталь.
– Ну как, сходится дебет с кредетом, старая калоша? Рассказать, ху из ху в этой печальной повести? – прошипел он.
– Паша…
– Не называй меня Пашей, блевотина, – скорчил физиономию Павел. Он хлестко ударил старуху по щеке, и та вскрикнула от боли.
– Я все-таки напомню тебе. Ты – та самая сука, – процедил он. – Анжела, е…ся в кружечку, что называется. Придумала же себе псевдоним. Жаль, ты не можешь взглянуть на себя в зеркало. Тебе больше подходит какая-нибудь Параша Филимоновна, а не Анжела. Коллекционер тату – тот дохлый хрен, что сейчас разлагается в твоей спальне. Как там его, Олег? А парень, который пришел за своим, – я. Дошло до твоих куриных мозгов? Узнала меня, наконец? Через двадцать лет? Кстати, с моим возрастом ты ошиблась намного больше, чем на год. Мне уже давно не тридцать семь.
Он с силой сжал сморщенные соски старухи, и она завизжала. Из потухших глаз хлынули слезы.
– Все-таки бог есть на свете, – удовлетворенно кивнул Павел. Он сунул руку в карман, выудив небольшой скальпель в пластиковом чехле. – Ты что, думала до старости прожить в шоколаде? Хрена с два. Твой мужик разорился, и его свалил паралич. А ты ослепла и превратилась в размалеванное огородное пугало. И все, что тебе осталось, заказывать рамки для дешевых каляк-маляк и отсасывать незнакомцам в лифтах. Кстати, где моя татуировка? Небось там, в запертой комнате?
Роза торопливо кивнула. Павел буквально засиял, как начищенная монета.
– Я так и думал.
– Пожалуйста, Павел, – захныкала она.
– Я кое-что приготовил для тебя, чучело, – сказал он, вынимая скальпель из чехла. Он придирчиво оглядел сверкающее в свете люстры лезвие, сдул с него едва заметную ворсинку. – Я ведь скульптор. После того как я пришел в себя, я изготовил из гипса твою голову. Точь-в-точь, с прической, глазами, ртом… Причем в натуральный размер. Осталось теперь оживить ее. Правда, с тех пор ты немного пообтрепалась, но думаю, кожа сядет нормально.
Он легонько провел скальпелем по морщинистой шее старухи, заботливо обогнув крупную родинку с торчащими волосками.
Роза вздрогнула, почувствовав острую кромку лезвия на коже. Обжигающую прохладу ножа нельзя было спутать ни с чем.
– Ты
