кожа, покрытая угрями, немытые слипшиеся патлы льняного цвета, падающие из-под дурацкого колпака, и абсолютно беззубый шамкающий рот!»
Ситуация могла повернуться, как угодно в ту минуту. Пожалуй, я даже испытал страх, но некогда было подумать об этом. Голубые глаза конунга, с которыми я постоянно сталкивался взглядом, явственно говорили о его невменяемости. Этот молодой человек, казалось, в каждую минуту мог принять какое-нибудь безумное решение, а затем с точно такой же стремительностью поменять его на противоположное…
И это спасло меня. Внезапно настроение Вольдемара изменилось, он что-то вспомнил, и на лице его промелькнула торжествующая и в то же время лукавая улыбка.
– Ты можешь помогать в болезнях, – сказал он, обращаясь ко мне и не слушая больше волхва, продолжавшего что-то выкрикивать. – Ведь так ты говорил, лекарь из латинской земли? Тогда помоги моему брату, исцели его. Ну же!
Он дергал поводья лошади и нетерпеливо глядел на меня.
Я все понял: мне предлагалось испытание. Что ж, это по-своему правильно. Увидев странного незнакомца, не следует доверять каждому его слову. Нужно проверить, правду ли он говорит. Логичный поступок.
– Если твой брат болен, князь, – спокойно произнес я, стараясь, чтобы голос мой не дрожал так предательски от волнения, – то я должен осмотреть его. Наверное, я смогу помочь ему, облегчить страдания.
На самом деле, как врач, я отлично понимаю, что хоть как-то помочь больному возможно далеко не всегда. А уж в моем тогдашнем положении, без инструментов и лекарств тем более. Но что мне оставалось делать в ту минуту, как не хвататься за единственную соломинку, оставшуюся утопающему?
Мальчика я увидел через пару минут – столько потребовалось на то, чтобы приближенные дружинники князя протащили меня в хвост выстраивавшейся воинской колонны. На волокуше, покрытой для мягкости плотной тканью, свернутой вчетверо, лежал раненый – почти совсем еще ребенок, лет четырнадцати на вид.
Лицо мальчика было мертвенно-бледным, а губы – синими. Сверху он был накрыт тулупом, и даже под ним было видно, что его сотрясает дрожь.
Князь подъехал сзади и, остановив лошадь, свесился вниз.
– Если спасешь Всеслава, – негромко произнес он, указывая глазами на мальчика, – ты будешь жить. А если нет, если Всеслав, мой брат, умрет, то ты помнишь, что я сделаю с тобой. Помнишь, лекарь?
– Сваришь меня в котле, – так же тихо ответил я. – А что с ним случилось?
– Ты должен сам знать, – угрожающе прищурился Вольдемар. – Если ты целитель, то сам знаешь все. Волхвы никогда ни о чем не спрашивают, они сами все знают.
– Я же не волхв, тебе уже сказали, – пробормотал я, поняв, что остался один на один со своей проблемой. – Мне нужно осмотреть твоего брата, князь. Прикажи твоим людям не толпиться вокруг и не мешать.
Через минуту княжеские дружинники оттеснили воинов в сторону, да те, казалось, уже утратили интерес к происходящему.
– Теперь
