потому что женщины громко вскрикивали и пытались бежать быстрее. На их обнаженных телах уже виднелось по нескольку кровавых ссадин…
Увидев эту леденящую кровь картину, Любава как-то странно напряглась, потом вздрогнула от узнавания, а затем закрыла лицо обеими руками.
– Это моя госпожа Рогнеда, – сказала она спустя несколько мгновений. – А с ней – госпожа Хильдегард… Что с ними будет?
Видно было, что девушка потрясена. Ей никогда не приходило в голову, что с ее хозяйкой – юной княжной может случиться такое. Или с гордой и властной Хильдегард, любимой сестрой влиятельного князя.
Что с ними будет? Это явно был риторический вопрос. Уже один тот факт, что обеих раздели догола и позорно гонят на веревке на глазах у всего войска, давал совершенно определенный ответ.
– Sic transit gloria mundi, – пробормотал я, не найдясь, что сказать по поводу увиденного. – Так проходит мирская слава.
Любава ничего не ответила. Может быть, она даже не услышала моих слов – ей вполне хватило увиденного.
Я заметил, что обе женщины очень красивы, правда, по-разному. Обе они были блондинками с длинными золотистыми волосами, совсем как у Любавы. Обе – белокожие, обе – с великолепными фигурами, выставленными на всеобщее обозрение. Только Рогнеда была стройной красавицей лет восемнадцати, а ее тетка имела более грузную комплекцию, но все еще сохраняла прекрасные формы. Что ж, будет чем развлечься жестоким воинам Вольдемара на очередном привале.
Конечно, на Любаву увиденное произвело гораздо более сильное впечатление, чем на меня. Как-никак, она знала этих двух женщин прежде и теперь ужаснулась метаморфозе, а еще вернее – ее поразила идея о том, как все в жизни временно и относительно. Вчерашние госпожи и хозяйки в одночасье оказались жалкими рабынями, грубо влекомыми на посмешище и поругание.
Что касается меня, то я в течение одного дня превратился из врача московской «Скорой помощи» в целителя при войске какого-то конунга. Так что мои органы, отвечающие за изумление и растерянность, к тому времени уже атрофировались от перенапряжения.
Струги мы увидели, едва за поворотом дороги показалась река. Не слишком широкая, но медленная, с очень живописными берегами, поросшими густым кустарником и деревьями, опускающими в зеркальную гладь воды свои пышные кроны.
Видимо, воины, оставленные в охранении, загодя увидели нашу колонну, потому что когда мы оказались на берегу, на стругах уже вовсю кипела работа. Мостки были перекинуты на берег, и воины принялись таскать на борт тюки с награбленным.
Шатер конунга стоял чуть поодаль, и Вольдемар проехал туда. Все остальные расположились на ночлег вокруг разведенных костров.
Вероятно, Вяргис имел от Вольдемара какое-нибудь распоряжение насчет нас с Любавой или же то оказалось его личной инициативой, но он подвел нас к одному из костров и сказал сидящим там воинам, чтобы о нас позаботились. Здесь же лежал и несчастный
