городской обстановке, дружинники сильно маялись от безделья. Единственным развлечением для них была игра, напоминающая наши «городки», когда можно было соревноваться в меткости рук и глазомере. Письменности еще не имелось, так что почитать газеты было невозможно, а до изобретения телевизора оставалась почти ровно тысяча лет.
Зато сборы в поход сразу всколыхнули воинов, они заметно оживились. Хлопот стало много: нужно было приводить в порядок старое оружие, обзаводиться новым, проверять и чинить снаряжение, одежду. В предвкушении грядущих битв в Киеве поднялось настроение.
Кроме дружинников в поход выступало и ополчение. Оно формировалось по подворному принципу – один воин с трех дворов. А отбирать будущих воинов предстояло Свенельду, который с полудня теперь каждый день сидел во дворе своего терема и осматривал рекрутов. Иногда к нему присоединялся и я, чтобы получше узнать тех, с кем предстояло идти в поход.
Кроме сотни княжеских дружинников – профессиональных воинов, в рать включались и все остальные жители Киева и окрестных деревень, а также ополченцы из черниговской земли и других близлежащих краев. Каждый приходил со своим оружием: немногие с мечами, но в большинстве с топорами на длинных рукоятках и с короткими копьями, которыми очень ловко орудовали в ближнем бою.
В ратники шли охотно. Понятно, что всем наплевать было на муромского князя Овтая и на его проблемы с булгарами. Но известно было, что Булгарское царство богато золотом, серебром, что там зажиточные города, в которых есть чем поживиться. Так что воеводе Свенельду оставалось лишь отбирать лучших из тех, кто готов был пойти в поход.
В отличие от моих прежних представлений князь не просто имел право водить войско на войну, а обязан был делать это едва ли не ежегодно. Успешные военные походы за богатой добычей – это было основным условием княжеского правления. Если ты сидишь дома и не ходишь в походы – значит, ты слаб, ленив, не заботишься о своем народе и тебя нужно сменить.
Киевская рать во главе с князем Владимиром, то есть со мной, выступила в поход в начале лета. Календаря тут не имелось, и точно следить за датами я не мог, но, судя по окончанию сева, был июнь. Двадцать пять стругов несли нас сначала по Днепру, а затем и по другим рекам, названия которых я не запомнил. Знал только, что идем мы воевать с Булгарским царством и что проводники – опытные воины, знают дорогу.
Распоряжаться мне приходилось мало: всем руководили боярин Блуд, воевода Свенельд и Добрыня Новгородский, которому после гибели сына не хотелось возвращаться домой, а хотелось сражаться – все равно с кем.
Со стороны моя пассивность выглядела нормально: князь сидит на головном струге и прозорливо всматривается в даль, а его верные помощники руководят конкретными делами похода. Только нам четверым было известно, что князь Владимир – подменный, что он очень плохо ориентируется в жизни здешнего мира и что те, кто называет себя его помощниками, руководят в действительности всем происходящим. До поры до времени меня это устраивало.
