поворачиваться нельзя было!
– Тебе всего пятнадцать лет, но ты все чаще напоминаешь мне старого дедка, который делает «бу-бу-бу» себе под нос.
– Мама, там люди были, а она голая лежала!
– Не голая, а топлес, умник, – подмигиваю я Ване, который этим летом открылся для меня совершенно с новой стороны.
Недели три назад старый знакомый пригласил меня на вечернюю прогулку. Он выгуливал своего огромного пса, с которым днем страшно было появляться на людях, потому что видок у этого хвостатого был не шибко дружелюбный. Я сообщила женщинам, что вернусь домой к одиннадцати, и, услышав это, Ваня начал наводить такую панику, что под конец, когда мне уже нужно было идти на встречу, из меня лезли рога и выходил красный пар.
– Катя, кто он? Ты его знаешь? А где именно вы будете гулять? Почему ты надеваешь юбку? Жарко? Нет, нисколько. Ты же у нас та еще мерзлячка, а тут вдруг жарко! Во сколько придешь? Я тебе буду писать сообщения, отвечай на них!
Да мне и в шестнадцать лет такой допрос не проводили, хотя тогда мне казалось, что я жила с самыми строгими взрослыми и проклинала весь этот мир за такую вопиющую несправедливость. А тут вдруг младший брат. Пятнадцатилетний мальчик говорит двадцатисемилетней девушке, во сколько быть дома, как одеваться и где именно гулять. Вернувшись домой и заметно успокоившись, я спросила у Вани, в чем причина его таких глубоких, но бессмысленных переживаний.
– У тебя всегда был Дима. Не могу свыкнуться, что теперь все иначе.
Я была так тронута этими словами, что прижала мелкого к себе и едва сдержала слезы. Когда Дима появился в моей жизни, Ване было шесть и ясное дело, что за столько лет мой брат даже никогда не задумывался о каких-то других парнях своей сестры, потому что их вовсе не было. Он не знает, что такое отпускать сестру на свидание с одним, а через месяц с другим парнем, поэтому то, как бурно я отреагировала на его допрос, несомненно, вынуждало меня ощущать глубокое чувство вины.
После обеда и рассказов мамы о работе и запуске новой клиники, мы все уходим в дом. Наша новоиспеченная гостья ложится на диван, бабули рядом, а мы с Ваней опускаемся на пол и играем в карты.
– Как там Мартин? – спрашивает Ваня, глядя в свою колоду.
Мама вздыхает:
– Как еще, получает от папы. По полной программе.
Мы с ней переглядываемся и обе одновременно поджимаем губы.
– Так и гадит?
– Не знаю, что с ним стало. Все ведь хорошо было. Как кастрировали, так начал сюрпризы делать. И ладно бы куда-нибудь на пол, чтобы я тихонько убрала и Сережа не видел, так ведь он на нашу постель это делает. Пометит и уйдет. На прошлой неделе лужа такая была, что матрас промок.
– Мои как? – поспешно спрашиваю я, чувствуя себя перед Ваней настоящей эгоисткой. Ребенок очень переживает и безгранично любит своего огромного и такого доброго кота, но когда тот остается один на один с нашим папой – постоянно случается какая-то напасть.
