спрашиваю: все в порядке или нет?
– Все… хорошо, прекрасная маркиза…
– Ну, слава Богу, – выдохнула та облегченно. – А изменила хоть Куку или новинки литературы до утра с мужиком обсуждала?
– Не без этого, – хмыкнула Мария. – Сначала он внимательно слушал, а потом накинулся на меня, как голодная щука на плотву, я и забыла, о чем толковала.
– Ну, и как самец себя проявил?
– Да, вроде… Я от неловкости не в себе была, подробностей не помню совсем. Если б не «наркоз», вообще бы рванула к тебе наверх.
– А прощались как?
– Спросил, когда мы увидимся. «Никогда, – говорю. – Хорошего – понемножку». Он молчит. Тогда я спрашиваю: «Я вам что-то должна?»
– А он?
– Гусары, говорит, денег не берут! И ушел не простившись.
– Ну и ладушки. Иди, отсыпайся. Да на смену не опоздай, мне сегодня к пяти у адвоката надо быть, мой алкаш снова бузит.
Дни шли за днями. Мария больше не лезла к Олегу с расспросами, не интересовалась его времяпровождением. Она села на овощную диету и больше не простаивала у плиты. Ходила в фитнес-клуб с Ёлкой и на утренние пробежки с Татьяной. Загорала на работе, скакала дома на скакалке и крутила круг. Раз в неделю Ёлка «пилила ей копыта» и «унавоживала фейс питательными масками».
Как-то на вопрос Кука «Что пожрать?» Мария ответила: «Пицца в морозилке». Тот пригрозил, полушутя: «Уволю без выходного пособия!» Мария улыбнулась в ответ, тоже, мол, шутка: «Без выходного не получится. В Германии живем. Ты и зарплатой своей будешь со мной делиться, и пенсией за каждый совместно прожитый годок».
– А я, как Танька твоя, работу брошу и на базис устроюсь, – ухмыльнулся Кук криво.
– За что ж тебя тогда любить будут длинноногие брюнетки?
Олег явно растерялся и, удаляясь из кухни, пробурчал:
– А то больше не за что…
С этих пор он стал бывать дома еще реже и все чаще околачивался у Зойки. В последнее время этот факт не вызывал у возлюбленной столь бурной радости. Это огорчало Олега. Он надеялся уговорить ее просто жить вместе, раз уж ей так страшно потерять вдовий статус. Кук был влюблен в Зойку, как мальчишка. Его притягивало к ней со страшной силой. Это было не что иное, как химическое взаимодействие, о котором он когда-то читал в забытой у них Танькиной брошюре. Какой-то французский профессор утверждал, что запах любимого человека, его голос, прикосновение вырабатывают в нашем организме определенные вещества, в мозгу резко увеличивается содержание фенилэталамина, вызывающего дивное блаженное состояние, сладко дурманящее ощущение парения над землей. Тогда Олег только хмыкнул: бред сивой кобылы. А сейчас он испытывал нечто подобное. Рядом с Зойкой он терял ощущение времени и пространства, забывал, на каком свете находится. Олег и дня не мог прожить, не услышав Зойкиного голоса.
В этот день он оставил на ее автоответчике
