же вроде спавший, поэт сел, поправил очки и прочёл:
– Эстония – такая крошка, любого-каждого спроси, она теперь как злая блошка на теле матушки-Руси. – И опять откинулся. И опять сел: – А вот хоть верьте, хоть не верьте, но все мы едем прямо к смерти. – И заснул сидя, и повалился, сразу начиная храпеть.
– Ну-к что ж, в тему, – одобрил оборонщик. – Что, Лёва, не согласен?
– Ты ещё менталитет вспомни да евреев ругать начни, – ехидно ответил Лёва, единственный из всех в галстуке поверх свитера.
– А что, Лёва, снова нельзя? – Это вступил Вася. – А я уже такую фразу сочинил, самому нравится: представить русскую культуру без еврея – всё равно что женщину без сумочки.
– Почему русскую? Российскую! – поправил оборонщик. – Если русская с евреем, какая же она русская? Тогда уж: представить голубой экран без еврея – всё равно что каторжника без ядра на ноге. А, Лёва?
– Тяжеловато. Думаешь: кто ядро, кто каторжник? Нет, про сумочку лучше. Изящно и необидно. Вообще лично я целиком за евреев. Только не понимаю, почему обижаются, когда я говорил, например, что Шагал, Марк, естественно, еврейский художник. Ты что – крику! Он величайший и французский, и всякий! Если бы я был евреем, я бы Шагала не отдал никому.
– К этой мысли ты сам пришагал? – спросил с пола хотя и храпящий, но недремлющий поэт.
– Может, ты, Лёва, и есть еврей? – вопросил оборонщик.
– А это принципиально?
– Да. Евреи жить умеют, у них самозащита поставлена только так! Русскому ногу оторвёт – лежит и молчит, а еврею на ногу наступят – такой визг подымет.
– А я-таки не хочу, чтоб мне ногу отрывало, и таки да, да, не хочу, чтоб мне на ноги наступали. – Лёва обиженно стал вертеть в руках вилку.
И вновь на краткое время проснулся поэт в очках. Что-то, видимо, внутри него, может быть, даже помимо его сознания, соображало и сочиняло и периодически выдавало на-гора.
Пропили, прокурили, прожрали всё и вся,
Но чтоб отдать Курилы? Вот накось, выкуся.
И привычно храпанул.
– Кем угодно можно быть. – Это уже я решил отметиться в разговоре. – Но только христианином. Христианином. Еврей, который крестится в христианство, исполняет израильский закон. Перечти пророка Исайю, евангелиста Ветхого Завета.
Я достал из внутреннего кармана пиджака и листал Новый Завет.
– Хоть вы и умные, напомню. Считаете меня учителем?
– Да! – грянули голоса из хора. – Ещё бы! Любо! Быть по сему!
– А мой учитель вот кто. Читаю: «обрезанный в восьмой день, из рода Израилева, колена Вениаминова, Еврей от Евреев, по учению – фарисей». Послание к Филиппийцам, глава третья, стих пятый. Это апостол Павел, мой учитель. Но чтобы, Лёва, забыть, как уже в моё время они издевались над Россией…
– Как?
– На свинье написали слово «Россия» и свинью на телеэкран выпустили. Мало? В задницу
