На улице шел теперь мелкий дождь. Со стороны косогора, пригибая кусты, дул от реки северный ветер.
– Вот скажи ты мне, Вовка! – Софья Степановна развернулась. – Ты почему сразу мне не открыл?! Почему я должна долбить в двери?
– Так пусто же там… – Кошкин обернулся в сторону Кати. – Вот, не дадут соврать.
– Действительно, – подтвердила та. – За дверью не было никого…
– Ага, пусто… – усмехнулась Софья Степановна, – зато почему-то стучало, гремело…
– Мы сами были поражены, – подал голос Федор Ильич.
– А вы кто такой? – глядя на него в упор, спросила Софья Степановна. – Что-то я не припомню вас.
– Мы ненадолго… Мы уйдем сейчас…
– Какие мы гордые. Слова нельзя сказать…
Софья Степановна поджала губы. Ей давно было за пятьдесят. Она была на пенсии, имела кучу свободного времени и считала, что имеет полное право на свободу высказываний. Она вышла в коридор и тут же поймала за руку Федора Ильича.
– Какой вы поспешный, ей богу, – сказала она грудным голосом. – Ну, куда вы пойдете, ей богу, под дождь… – Она повела его коридором, воркуя: – Представьте, лежу я в постели, а этот звонит и говорит, что я ему не нужна… Мать! И вдруг не нужна!.. Потом-то дошло до меня, что это меня развели как лоха…
Она оглянулась через плечо и встретилась взглядом с Катенькой. Та стояла у входа в спальню и молча смотрела. Софья Степановна ничего не сказала ей, лишь приветственно махнула рукой и отвернулась.
– Боже, как время летит! – громко вздыхала она ближе к обеду, когда все они, выспавшись, опять собрались за столом. – Вроде недавно в первый класс ходили. Поневоле вспомнишь, как бабушка моя говорила: «Семьдесят скоро, а я не жила вроде как …»
– Да, да, – отвечал ей Федор Ильич. – Совершенно с вами согласен… Я тоже вроде не жил, потому что какая это жизнь… А тут и вовсе под раздачу попал…
– И ладно, – рассуждала Софья Степановна. – Если вас наказали ни за что – радуйтесь: вы ни в чем не виноваты.
Кошкин и Катенька больше молчали, отвечая либо «да», либо «нет» и то невпопад.
Софья Степановна успела приготовить щи из курятины и теперь разливала их по тарелкам. Затем, подняв палец и как бы говоря: «О тебе-то как раз я забыла!», подошла к холодильнику, открыла верхнюю дверцу и вынула оттуда бутылку ирландского виски.
– Что ж ей стоять-то здесь, одинокой, – улыбнулась она. – Иди к нам, мы составим тебе компанию, дорогая… – И к Кошкину: – Из чего это пьют? Надеюсь, не из горлышка?
– Пьют из чего? – Кошкин замялся. – Положа руку на сердце, я не знаю точного ответа на этом вопрос.
– Можно, я скажу? – Катенька подняла руку. – Вопреки устоявшейся моде на низкие стаканы с толстым дном, настоящий виски лучше употреблять из бокалов-тюльпанов на короткой ножке. Именно в таком бокале вовсю раскрывается аромат напитка. Связано это с оптимальным поверхностным натяжением жидкости, а это способствует высвобождению летучих веществ –
