сказал с места Римов, – потому что это нас далеко заведет. Эти законы насадили нам сверху, руководствуясь принципом: «Мы почитаем всех нулями, а единицами себя»…
Прокурор от неожиданности шевельнул челюстью, как рыба, вынутая из воды.
– Что вы себе позволяете? – выпучил он глаза. – Я, как надзирающая инстанция, обязан предупредить – мы не можем обсуждать законы… Мы обязаны их исполнять.
– Прошу заметить, это не я сказал, – продолжил Римов.
– А кто же? – спросил Вершилов.
– Пушкин, – ответил Римов.
– Ты издеваешься, комиссар?
– Отнюдь. Роман в стихах «Евгений Онегин»…
Ревкомовец Виноградов не ожидал подобной реакции и теперь с любопытством следил за диалогом.
– Заметьте, – продолжил Римов, – нам навязали не только законы, которые оказались выше самой конституции, нам навязали роботов…
– Прошу не путать! – воскликнул Виноградов. – Речь об андроидах! О живом разуме, который следует защищать!
– Вы не правы, – стоял на своем Римов. – Согласно статье второй Конституции, именно человек, его права и свободы являются высшей ценностью…
– Ну, ты загнул, – шлепал губами прокурор.
Однако Римов даже не обратил на него внимания, продолжая говорить о своем.
– Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина, – продолжал он, – обязанность государства… А эти роботы – это как вещь в себе. Они вроде есть, и вроде их нет. Но кому-то всё кажется, что мы им обязаны… Поэтому, если следовать букве закона, они скоро поставят перед нами вопрос о гражданстве – о религиозности они уже ставили и, как видим, с успехом… Они же верят в кого-то… Некто святой Василий. Во что это выльется, остается только догадываться…
– Это не наша забота! – воскликнул Вершилов, косясь в сторону Виноградова. – Андроиды верят какому-то дяде Васе – и пусть верят, если это им нравится…
– Это грозит обществу! – стоял на своем Римов. – Меня удивляет, как можно этого не замечать! Меня беспокоит закрытость их разработок и клановость…
Татьяноха ерзал за столом как уж на сковородке: прокурора Вершилова размазали об асфальт, и надо было что-то сказать в его защиту. И он нашел, что сказать.
– Если они трахаются с людьми, это еще ничего не значит! – сказал он, оборачиваясь к Вершилову. – И пусть почитают за бога какого-то дядю…
– Вот именно, – подтвердил белолицый Виноградов, почему-то покраснев. – Это их дело.
– У нас упала рождаемость! – крикнул Римов, однако никто его уже не слушал: в зале заседаний поднялся гвалт, каждый из присутствующих решил взять слово и заговорил о своем – о толерантности, о врагах общества, о федеральном правительстве, до которого далеко, а жить надо здесь, в агломерации… Потом перескочили на местный банк, который всесилен, что ничего сделать
