того стоявший столбом, оживился, метнулся к свидетелю и, не успел тот сказать хоть слово, как на его руках уже скрежетали наручники.
– Моду взяли! – ворчал Шприц.
– У нас толерантность! – опомнился свидетель. – Свободное государство!..
– Я тебе покажу свободу…
Проводив взглядом пристава с осужденным свидетелем, судья впал в задумчивость, глядя в поверхность стола и потирая пальцами лоб. Секретарь откинулась к спинке стула и глядела в потолок.
– Судебное заседание продолжается, – наконец объявил судья, и секретарь вновь прильнула к столу.
– Слово для защиты предоставляется адвокату Козолупову Леопольду… За номером…
Шприц посмотрел в бумаги и произнес номер защитника. Тот поднялся из-за стола, гордо выпрямился и начал речь, не глядя в бумаги. На вид ему было лет восемьдесят, хотя, в принципе, возраст для подобной категории самозанятых деятелей не имел никакого значения. Хоть сто лет ему будь – тем более что это не просто защитник, а юрист с электронной начинкой вместо обычного мозга.
Адвокат, огласив обвинительное заключение, углубился в так называемое материальное право – в суть статьи, по которой был привлечен к ответственности его подзащитный.
Шприцу это сразу же надоело, поскольку комментариями данных статей он был сыт по горло еще со студентов. Другое дело, что подсудимый не виноват абсолютно. Допустим, прошелся голым разок… Перед малолетней дочерью, которая ему не родная приходится – и что с того? Сразу его надо в кутузку? Растлитель?! В то время как дело может быть совершенно в другом.
Робот-защитник тараторил как сорока, не вникая в существо дела. Это была общеустановленная практика: с давних пор считалось, что только робот способен удержать в себе кладезь юридической науки. Шприц, отвернувшись лицом к окну, едва заметно качал головой. Затем с удовольствием зевнул, не скрываясь, в открытую, потому что только он мог себе это позволить. Потом, давя зевоту, взял со стола пульт управления, направил его в сторону защитника, нажал кнопку и произнес:
– Ваше время истекло, уважаемый.
Защитник, не говоря ни слова, согласно кивнул головой и опустился за стол.
«Ну что за бараны эти защитники», – подумал Шприц, предоставляя последнее слово подсудимому.
Глава 8
Там чудеса
Машка с утра бродила по комнатам и совала свой нос во все щели – то кресло передвинет, то столик журнальный, то поднимет с пола невидимую пылинку и отнесет ее в мусоросборник, а то вдруг вцепится в пылесос.
– Кажись, крыша у нее поехала, – говорила Софья Степановна, сидя в столовой вместе с Федором Ильичем. – Не узнать робота.
– У нее же программа, – удивлялся Федор Ильич, – она же не может сама по себе изменяться.
– А скажи ей – опять засвистит: «У меня права! Наступают на горло!»
– Да уж…
– Слава богу, на дачу ей ходу нет…
Софья
