части национал-социалистской идеологии».
Взять к примеру программные установки так называемой национал-демократической партии, представители которой в результате выборов заняли депутатские места в ландтагах Гессена и Баварии. Все они были проникнуты духом откровенного шовинизма, жаждой реванша, захвата чужих территорий, стремлением добиться восстановления третьего рейха и превращением его в «первое государство Европы». Согласно заявлениям национал-демократической партии, разбойничий Мюнхенский сговор 1938 года «по-прежнему оставался в силе», а Судетская область «относилась к тем районам, на которые Германия имела право притязать». По существу речь шла о возврате к требованиям «жизненного пространства», к выдвижению заново пресловутого лозунга «Германия превыше всего».
Представители названной партии вели кампанию за полную реабилитацию нацизма, стремились оправдать злодеяния гитлеровских военных преступников, а их самих представить чуть ли не национальными героями. Майданек, Освенцим, Бухенвальд, десятки других лагерей смерти, массовые расстрелы мирных жителей, уничтожение городов и деревень, разрушения памятников культуры – все эти бесчисленные злодеяния, тысячекратно разоблаченные и сурово осужденные Международным трибуналом в Нюрнберге, цинично объявлялись неонацистами несуществовавшими. Более того, раздавались требования «предъявить счет другим народам и державам».
Неонацисты ратовали за ничем не ограниченную милитаризацию ФРГ, за вооружение западногерманской армии ракетно-ядерным оружием, за воссоздание генерального штаба. Спекулируя на экономических трудностях, переживавшихся страной, и пуская в ход фашистскую демагогию, рассчитанную на привлечение симпатий среди разных слоев населения, эти гитлеровские последыши ратовали за ликвидацию «стесненного положения» ФРГ на международной арене, требовали аннулирования всяких ограничении в отношении германского милитаризма, полной «независимости» реваншистской политики ФРГ, одновременно призывая к тому, чтобы все западноевропейские государства и США подстраивались к такому курсу Западной Германии.
В ФРГ раздавались голоса и здоровых сил, требовавших принятия действенных мер против все более распоясывавшихся неонацистов.
Попытки преуменьшить опасность активизации неонацистских сил ФРГ во многом были похожи на те успокоительные заявления, которые в прошлом, когда национал-социалистская партия вползала в государственную жизнь Германии. Тогда, как и сейчас, недооценивали угрозу со стороны нацистов, ссылаясь на их малочисленность и на то, что они не играли существенной роли в общественной и политической жизни страны. К чему это привело Европу – хорошо известно.
Одновременно с разгулом неонацистских сил в ФРГ наблюдался и дальнейший рост влияния милитаризма. Западногерманские милитаристы, ничему не научившись и не сделав выводов из катастрофы, постигшей
