схожу.
– Ага, иди.
– Ты давай, пожрать сгоноши чего-нить. Праздник все ж таки.
– А чего гоношить? Чайник у меня завсегда горячий, тока хлебца подрезать.
– И «это» не забудь. «Это» у тебя есть?
– Как же в нашем деле без «этого», – хохотнул булькающе.
Двое у его двери разделились. Один пошел дальше, в закуток, шаги другого вернулись к входной двери в каморку дежурного.
Хлопнула деревянно дверь, коридор заполнился торопливыми шагами, застучали по столу кружки и миски. Еще несколько раз прошли туда-сюда, видимо, таская продукты и расставляя их на столе.
– Наливай!
Буль-буль-буль…
– Ну, будем!
Стукнулись кружки, послышалось громкое «ух».
– Хорошо прошла.
– Угу.
– Давай еще вдогонку.
– Давай.
Буль-буль-буль…
– Ух…
– Уххх…
Чавкающие звуки, шкрябанье ложки по алюминиевой миске, хлюпанье носов. Через плотно набитые рты разговоры.
– Не мучают они тебя?
– Эти-то?
– Ну.
– Не-а.
– Привык?
– А шут его знает. Наливай.
– Ух…
– Уххх…
– Знаешь, вот попросит баба курю бошку скрутить, – говорилось между жевками, – или крола забить. Жалко. Я ж их кормил-поил, на этих вот руках нянчил.
– Ну, знамо дело.
– Животина понимает, что кранты, глазки слезами полнятся.
– Плачет, значится, по-ихнему, – переводит под себя Пахом.
– Куренок, тот брыкается, крылышками сучит. Крол пиш-шит так тоненько, протяжно: – вьи-и, вьи-и! и тож вырваться норовит, когтем царапнуть. Жить им охота.
– Кому ж неохота?
– Вот животину всякую через это и жалко.
– А этих?
– А этих не жалко. Наливай!
– Ух…
– Уххх…
– Совсем ни на вот столько?
– Совсем. А за что их жалеть?
– Ну-к, люди ж.
– Не-а! Нелюди… Никчемные человечушки. За ими когда приходют, думаешь, хоть один из них, хотя бы как тот же куренок, брыкается? Или как крол, царапается? Рвется на свободу? Не-ет! Оне сразу бошки свои повесят и добровольно на заклание идут.
– Так уж и добровольно.
– А то! Голосок тихонький, жалобно-просящий. «Можно то-это взять… можно с женой попрощаться… деток обнять»… Тьфу!
– Вам же легче с таким народцем.
– Легче, говоришь? – выбрал паузу. – Ну, не знаю, не знаю, – чиркнула спичка, задули огонек. – Через их, таких, и я себя им подобным ощущаю. Ежли бы они, да хоть бы через один, отпор какой давали, там за нож, за табурет бы хватались, или палить начинали – ведь, почитай, у всех ноне энта штука есть?
– Есть, –
