надбровными дугами. Но что больше всего поразило Ивора – это фигура незнакомца. Мускулистые плечи и пружинистая походка атлета совершенно не гармонировала с большим круглым животом.
На нем была просторная светлая рубаха с темными узорами вдоль рукавов и простые черные штаны. Ботинки Ивор не разглядел, но судя по звукам шагов это было что-то надежное на толстой рифленой подошве. Мужчина исчез в тумане, Ивор смахнул со лба холодный пот.
– Ни за что больше не пойду Кривым переулком, – прошептал он и кинулся в противоположную сторону.
Юноша продрался через кусты, перескочил пару заборов, миновал огромную свалку и вновь вышел на главный проспект. Солнце уже осветило горизонт и показало масштаб трагедии. Главный проспект фабричного города напоминал реку в период половодья. Из близлежащих дворов, переулков и улочек в бесконечный поток людей вливались все новые и новые струйки.
«Бедный отец, – подумал Ивор отстраненно. – Так и не дождется сегодня ни одного посетителя».
Юноша пригляделся к толпе и окончательно сник. В их городе не может жить столько людей, здесь явно преобладают приезжие. Судя по всему, к городскому вокзалу только что прибыл паром, а то и несколько. Это означает лишь одно – объявление показано шестнадцатилетним всего Государства. И большая их часть здесь.
Наголо бритый парень с накачанной мускулатурой толкнул его в плечо, невысокая шустрая девушка в бандане и легкомысленном пестром платьишке наступила на ногу.
– Пропустите! Пропустите! – кричал маленький ушастый паренек. Вокруг его головы, словно спутники вокруг планеты, крутились линзы. Несколько из них выстроились одна за другой прямо напротив правого глаза паренька. Малыш остановился, вгляделся в импровизированную подзорную трубу и заохал:
– Как много! Ох, как много! Козя должен спешить!
И малыш со всех ног кинулся вперед, вопя свои: «Пропустите!»
Ивор медленно развернулся и поглядел назад. Может быть отец прав, и мое будущее в мясной лавке? Заведение отца показалось таким уютным и родным. Там сейчас тихо и спокойно, не нужно толкаться в толпе и пытаться доказать…
– Уй!
Что-то ткнуло его под ребра.
– Ивор, ты чего встал, как одинокий столбик, посреди поля. Ждешь собачку, которая тебя оросит? Пытаешься реализовать поговорку – каждый столб мечтает отрастить сучья и стать дубом? Мефодий ты кем бы хотел быть – столбом или дубом?
Рядом стоял жизнерадостный Рудольф. Одной рукой он тыкал Ивора в бок, второй тащил Мефодия. Тот был немного бледен, но сосредоточен. Его толстые похожие на сардельки пальцы гладили рваный ботинок, словно ласковое домашнее животное.
– Я бы хотел остаться прежде всего человеком, – философски изрек дородный юноша.
– Погляди, сколько народу, – проговорил Ивор, игнорируя их шутливый тон. – Мы потеряемся среди них, словно песчинка в песочнице. Идем домой, нам нечего ловить.
– Ты чего, приятель? –
