style="font-size:15px;"> В тот же день, подтвердив, что в легких чисто, доктор Биддалф посоветовал мне обратиться в университет штата Юта для проведения дополнительных исследований.
Когда я пришла домой, ко мне внезапно заглянула соседка, которой очень хотелось поделиться своими проблемами с молодым человеком. Я ей сказала, что мне сегодня поставили диагноз «рак» и что я безнадежна, но на это она отреагировала так: «Вианна, мне правда очень жаль. Но все же подскажи, как мне поступить с моим бойфрендом?»
Тут я осознала, что никому до моей болезни нет никакого дела. Продолжая разговор с соседкой, я стала по привычке, не задумываясь, водить ручкой по листу бумаги. Посмотрев на получившийся рисунок, я поняла, что из-под моей руки вышло слово heal – «исцелить», только написанное наоборот. Тогда я твердо решила, что должна найти способ исцелить свое тело.
Следующей ночью случилась ужасная гроза, температура воздуха резко пошла вниз. Помню, как сидела у обогревателя в гостиной и пыталась выжать из него хоть немного тепла. Я была подавлена и начала молиться. У меня было чувство, что мне предстоит еще многое совершить на земле, я не могу так просто взять и сдаться. В растерянности и печали, я воззвала к Создателю: «Почему я? Почему мне суждено потерять ногу? Боже, неужели я умру? Ведь мне столько всего надо сделать!»
В ответ до меня донесся голос, ясный и четкий, как будто говорящий находился в той же комнате: «Вианна, с ногой или без ноги, ты жива. Работай с тем, что тебе дано».
Я еще не знала, что именно такой ответ мне был нужен тогда.
22 августа 1995 года я оставила детей на Паулу, Блейк посадил меня в машину и четыре часа вез из Айдахо в Юту, где мне должны были сделать биопсию костной ткани. Во время поездки я ощущала, как вокруг меня сгущается тьма.
Медсестры в больнице прознали, что я экстрасенс, я стала предлагать им провести сеансы «чтения» и дать какие-то советы. Они послали меня к терапевту, чтобы составить историю болезни. Терапевт задал множество самых разных вопросов по поводу моей медицинской истории и в конце концов сказал, что с диагнозом «рак костной ткани» он не согласен, так как результаты исследований нельзя считать однозначными. После этого меня провели в операционную, чтобы подготовить к биопсии.
Я страдала астмой, и доктора применили только местную анестезию: мне пришлось слушать звуки, издаваемые молотком и сверлами, пока хирурги проникали вглубь костной ткани – что-то в этом роде происходит, когда извлекают сердцевину из яблока.
Во время процедуры одна из сестер растерянно спросила врача: «А это что?»
Доктор ответил: «Не понимаю. Никогда ничего подобного не видел».
Проникнув на глубину около 15 сантиметров, они обнаружили скопление омертвевших клеток внутри бедренной кости.
Когда я уезжала, врачи порекомендовали не нагружать ногу, чтобы не заработать перелом кости. Если бы это произошло, иного выхода, кроме ампутации, уже не было бы. Следующие шесть недель мне предстояло провести
