но у людей не осталось выбора. Они понесли в Торгсин все, что имели ценного, не за икру и меха, а в обмен на самые обыкновенные продукты – муку, крупу, сахар.
ТРАГЕДИЯ И ФАРС: ТОРГСИН И «БЕРЕЗКА»
Исторические события, как заметил Гегель, случаются как трагедия, а повторяются как фарс. Магазины «Березка», которые с конца 1960‐х до конца 1980‐х годов продавали советским гражданам товары и продукты на «заменители валюты» – сертификаты, а затем чеки Внешпосылторга, казалось, были вторым пришествием торгсинов: как и Торгсин, «Березки» были созданы по решению руководства страны, которое в угоду экномической выгоде поступилось идейными принципами; как и торгсины, «Березки» аккумулировали валюту, плодили черный рынок, торговали на суррогатные деньги, принимали валютные переводы из‐за границы…
Однако присмотритесь пристальней – и отличие «Березки» от Торгсина будет разительным, а сходство окажется поверхностным, а то и вовсе кажущимся. Торгсин был знаком беды, и его «звездным часом» стала голодная трагедия. Львиную долю драгоценных сбережений – почти 60% стоимости всех ценностей, скупленных Торгсином за время существования, – советские граждане сдали в период массового голода 1932–1933 годов. Покупали же самые необходимые продукты, которые во все годы существования Торгсина обеспечивали львиную долю продаж. Больше половины продуктов, проданных Торгсином в 1933 году, составлял хлеб. За ним шли крупа и сахар. А вот «Березка»: согласно исследованию Анны Ивановой, московские магазины в 1970 году половину средств выручали от продажи автомобилей. Продовольствие, да не насущные продукты, а деликатесы в импортных упаковках, составляло лишь немногим более 5%. «Березки» никогда не торговали хлебом, а с 1976 года продажа продовольствия за чеки была прекращена. Да и размах у «Березки» был не тот: на пике деятельности – чуть больше ста магазинов в нескольких крупных городах против полутора тысяч торгсинов по всей стране в первой половине 1930‐х.
Торгсин был средством выживания не только для людей, но и для советского государства, которое, оказавшись в тисках валютного кризиса, правдами и неправдами собирало золото для индустриализации. Именно поэтому доля импортных товаров в Торгсине была ничтожна: государство не хотело тратить бесценную валюту на советских потребителей, ценности Торгсина шли на уплату индустриальных кредитов. Валютные доходы брежневской «Березки» расходовали на покупку импортного ширпотреба и деликатесов для продажи в самой «Березке». Государство лишь наживалось на разнице цен импорта и розничной продажи. Ассортимент «Березки» был по преимуществу импортным – бытовая техника, радиотовары, косметика, посуда, модная одежда и обувь…
Разрешив советским людям приносить иностранную валюту в Торгсин, советское руководство фактически признало их право иметь наличную валюту дома, в то время как «Березка» была демонстрацией
