рыбопродуктов и винно-водочных изделий, четверть фонда муки и крупы. Вслед за Москвой шел Ленинград. В 1933 году только для этих двух городов Наркомснаб выделил почти половину государственного городского фонда мясопродуктов и маргарина, треть фонда рыбопродуктов и винно-водочных изделий, четверть фонда муки и крупы, пятую часть фонда сливочного масла, сахара, чая и соли. Эти два города получали около трети городского фонда промышленных товаров. Снабжение столиц находилось на контроле Политбюро. До революции столицы тоже имели особый статус. Именно там располагались крупные, дорогие и модные магазины, но никогда эти города не имели исключительного права на получение самых обыденных товаров и жизненно важных продуктов.
Государственное снабжение было не только избирательным и крайне иерархичным, но и явно недостаточным. Пайковая система формировала социальную и географическую иерархию потребления, но то была иерархия в бедности. Нормы снабжения не выполнялись. За исключением элиты, пайковое снабжение не обеспечивало городскому населению прожиточного минимума. Даже привилегированный индустриальный авангард влачил полуголодное существование. В 1930–1931 годах на промышленных предприятиях реальное преимущество инженеров и рабочих по сравнению со служащими состояло в том, что они получали 0,5–2 кг мяса или рыбы, 400 г постного масла, полкило сахара в месяц на всю семью. Летом 1932 года рабочие неиндустриальных предприятий Ивановской области получали в пайке только сахар. По сравнению с ними рабочие промышленных центров снабжались гораздо лучше. Они получали по карточкам мясо, рыбу, крупу. Но сколько? На семью из трех-четырех человек в месяц приходилось всего 1 кг крупы, 0,5 кг мяса и 1,5 кг рыбы. Этого пайка семье хватало всего лишь на несколько дней. «За нашу ударную работу, – писала некто Павловская своей сестре в 1931 году, – нас произвели „в ударников“, дадут специальную карточку. Какие привилегии даст нам это ударничество, я еще не знаю. Кажется, никаких».
В 1932–1933 годах положение со снабжением стало столь плачевным, что правительство не решалось публиковать, даже для ограниченного круга посвященных, традиционные месячные бюллетени о потреблении рабочих. По данным Центрального управления народно-хозяйственного учета (ЦУНХУ), установленные правительством нормы снабжения рабочих, кроме хлебных, не выполнялись. Эти выводы подтверждают и донесения ОГПУ, следившего за настроением на промышленных предприятиях. Согласно данным семейных бюджетов, паек индустриального рабочего Москвы, один из лучших в стране, в 1933 году составлял на члена семьи полкило хлеба, 30 г крупы, 350 г картофеля и овощей, 30–40 г мяса и рыбы, 40 г сахара и сладостей в день и стакан молока в неделю. Даже столичные индустриальные рабочие, которые снабжались лучше собратьев по классу в других городах, практически не получали от государства жиров, молочных продуктов, яиц, фруктов, чая.
Последствия полуголодной жизни в городах не замедлили
