и пригнули вниз, так что он стал напоминать сгорбленного калеку. К шее привязали тонкую веревку, на конце которой болтался привязанный за рукоятку миниатюрный нож Мари, касавшийся кончиком вытертых добела досок. Все столпились вокруг него, внимательно наблюдая за отвесом. Когда он наконец перестал совершать даже малейшие колебания – Бергу не давали пошевелиться – Авраам скомандовал:
– Режь!
Костлявая длинная рука, кажется, принадлежащая нескладному музыканту, протянулась из-за спины Берга и резким взмахом провела чем-то холодным и острым ему по горлу. Боли он не почувствовал, увидел только, скосив глаза, что тонкая струйка крови часто капает вниз; фиолетовые шарики с тихим стуком бьются о пол, быстро сливаясь в густеющую на глазах лужицу, почти идеально круглую. Через минуту поток иссяк, и его отпустили. Ален с трудом выпрямился и встретился взглядом с Мари, удовлетворенно сложившей ладони на груди.
– Он сказал правду! – провозгласила она и со вздохом опустилась на стул.
Толпа пришла в движение, многие подходили к морально выжатому Алену и касались его голого тела, словно хотели убедиться в том, что он на самом деле существует.
– Невероятно! – вскричал Авраам, встал на колени перед засохшей лужицей и провел по ней пальцем, затем лизнул его и поднял к пребывающим в немом изумлении Бергам бледное лицо. – Соленая!
Серж, приветливо улыбаясь, протянул Бергу его халат, и новорожденный поспешил его надеть, поскольку внезапно почувствовал озноб от сквозняка. Стрела оказалась у Авраама, сунувшего ее за пояс своих идеально гладких брюк и в недоумении рассматривавшего Алена.
– Расходитесь, пожалуйста, – сказал он, обращаясь к родственникам, и те, возбужденно обсуждая необыкновенное событие, скрасившее вечеринку, стали разбредаться по комнатам. Примерно половина из них отправилась на первый этаж, и вскоре рядом с Бергом остались только Авраам и Мари, молча, спиной к ним стоявшая перед распахнутым окном. Ален понял, что смертельно устал, и нетвердыми шагами подошел к многострадальному стулу, чудом еще не развалившемуся, и упал на него, тупо глядя перед собой. Но расслабиться и отдохнуть ему не удалось.
– Нам следует уйти отсюда, – проговорила Мари, поворачиваясь. Берг едва слышно застонал и поднялся, и все трое, миновав длинный коридор, свернули в самую дальнюю дверь. Мари чиркнула спичкой и зажгла две свечи возле входа, выхватив из тьмы небольшое уютное помещение, вызвавшее у Берга теплые чувства. Неизвестно, что послужило причиной их появления – неожиданный ворсистый ковер с красно-черным узором, изящные резные завитушки на светло-коричневой мебели или слабый запах самой Мари, но Бергу впервые с момента рождения стало так покойно, что он готов был лечь тут же, где стоял, и замереть. Хозяйка, похоже, уловила его настроение и ласково подвела его к потертому, но мягкому креслу возле правой стены и усадила в него. Сама она легла на высокую кровать, застеленную бордовым пледом, Авраам же занял единственный трехногий табурет, притулившийся
