давно знакомы, но… я не думала, что настолько близко. Да и… Помнишь, папа всегда говорил, что нужно уметь отпускать людей и не позволять прошлому влиять на твоё счастливое будущее? Считаю, что он прав. И ты имеешь право быть счастливой. Пусть уже и без него. И не с ним…
Голос дрогнул. И далеко не из-за того, что я вспомнила папу. Но мама расценила мои слова на свой лад.
– Вероника, – усадила меня на край постели, взяв за руки. – Я понимаю, что тебе это не нравится. Пусть даже ты и говоришь обратное. Ты чувствуешь себя преданной. В глубине души считаешь, что я предаю память отца. Но ты не суди раньше времени, – улыбнулась ласково. – Если я снова выйду замуж, это не значит, что я перестану его любить. Ты же знаешь, я твоего папу всегда очень любила. Но его нет больше. И ты сама сказала, он бы точно не хотел, чтобы наша с тобой жизнь тоже остановилась вместе с его жизнью, – сжала мои ладони в своих крепче. – А Святослав – он… Надёжный. Добрый. Понимающий. И он нам, между прочим, очень помог со всеми оставленными делами. Благодаря ему сохранилось наследие твоего отца. Всё то, что он создал. К тому же, рано или поздно нам с тобой всё равно потребуется чья-либо помощь. Знаешь, мне очень трудно справляться со всем в одиночку. А ты не особо-то и помогаешь, – хмыкнула беззлобно. – Святослав, правда, очень-очень хороший. Ты его сперва узнай поближе. Уже потом делай выводы, ладно?
Да куда уж ближе…
Вот и промолчала. Не потому, что мне нечего было ей сказать. Я не знала, что лучше и как именно преподнести ей правду. А маму это не устраивало.
– Конечно, ты осуждаешь. Я бы на твоём месте, в силу твоего возраста, тоже бы наверное осуждала. Но… – замолчала, грустно улыбнувшись. – Если бы не Святослав, не знаю как бы я справилась с потерей. У меня же частичку души оторвали вместе с уходом твоего отца. А Свят, он… Не знаю, как бы я вообще жила, если бы не он. Он мне нужен. Без него я… Не знаю даже… Понимаешь? – закончила уже полушёпотом.
В зелёных глазах застыли слёзы.
Понимала ли я? Наверное, всё же да, чем нет. Ведь сама ощущала тоже самое ещё недавно по отношению к нему. Но я не понимала, как можно любить человека, который, не скрываясь, ведёт двойную жизнь. Но она любила. И прощала. Она. Не я. Я к нему на данный момент не испытывала никаких приятных чувств. Была бы ведьмой, с удовольствием прокляла. За то, что обманул, заставил поверить в несуществующее, предать дорого мне человека.
Ублюдок!
Помимо этого чувствовала себя последней дрянью, которая только и может, что портить жизнь своей матери. И с тем, что я не помогаю, она тоже права. Уехала учиться, бросив её одну в самый сложный для неё период жизни, думая только о себе. И только сейчас задумалась над тем, насколько неправильно я поступила. С другой стороны, что я в свои шестнадцать-семнадцать лет могла сделать, не имея понятия обо всём этом? Да и сейчас не особо умею, потому и хотела сперва выучиться, чтобы потом вернуться и продолжить дело отца. Правда, менее стыдно не становилось. А теперь ещё и с женихом мамы замутила…
Я последняя тварь!
– Мам,
