сияла. Это бабушка придумала и сшила для Морган платье. И прическу тоже ей делала она. Девушка помнила, как бабушка осторожно перебирала жесткие и непослушные волосы, брызгала на них мятной водой и приговаривала: «Никогда не стригись коротко. Будешь мучиться, будешь материться, расческу сломаешь, но не стригись. Не поддавайся на провокации». Шесть лет. Шесть лет от нее не было вестей. Морган захлопнула альбом и убрала подальше. Телефонная трубка ждала.
– По большому счету, вполне сносно, – ответила Морган.
Дом был очень большим. Когда-то старик Вайцховски строил его так, чтобы в нем могли жить, не мешая друг другу, его дети и внуки. Большая кухня с деревянной мебелью полнилась голосами и запахами, которые хватали за нос и тащили к столу и голодных, и сытых. Здесь в любое время суток были люди – готовили, болтали, смеялись, плакали или просто молча сидели рядом и смотрели, как в духовке румянится пирог. Гостиная тоже была, но ей редко пользовались по прямому назначению. Домашние называли ее Тихой комнатой, потому что здесь после обеда отдыхали старики. Комнату переименовали в Кошачью, когда маленькая Мара притащила домой толстую трехцветную кошку. Трехцветные счастье приносят, сказала девочка. Вскоре кошка принесла шестерых котят. Страшненьких, несуразно пятнистых, и, как выяснилось позже, очень шустрых. В течение двух недель кошки завладели обоими креслами, а затем и гостиной, и на всякого, кому взбредало в голову туда заглянуть, взирали с королевским высокомерием.
– Вышвырну всех вон! – ворчал старик Вайцховски – Вот подрастут, и вышвырну к чертовой матери!
Получилось по-другому. Пятерых котят разобрали соседи, друзья и дальние родственники, а оставшийся, самый озорной, ушел сам. В доме воцарилась тишина, и гостиная снова перешла во владение стариков. Грозный дед Вайцховски, как и раньше, после обеда занимал свое любимое кресло-качалку. Он то хватался за книги, то принимался раскачиваться, глядя в стену и вроде бы погрузившись в раздумья, пока, наконец, не вскакивал и не отправлялся бродить по дому. В его жизни чего-то не хватало. И вот, однажды, когда вся семья собралась за столом, он, грозно и немного смущенно покашливая, произнес:
– А почему бы нам – кхм-кхм! – не завести кота? Муська, кажись, скучает.
Домочадцы переглянулись, и, пряча улыбки в тарелки, дружно закивали. Так в доме появился наглый полосатый котище.
Когда через тридцать пять лет Марианна Вайцховски вернулась в город, дом практически развалился. Она выбросила старую мебель, оборудовала себе закуток для «эзотерических консультаций» и начала приводить все в порядок. Несмотря на стабильный доход, денег катастрофически не хватало. Тогда Марианна поставила в Кошачей гостиной кровать, откопала на чердаке два старых кресла и пустила постояльца.
Впервые Морган столкнулась с ним на второй день после приезда. Она неслась вниз по лестнице, опаздывая в школу, и тут увидела прямо по курсу длинного худощавого парня с пустой птичьей клеткой в руке.
