времена настали, нравы…Табак ли, водка – не отрава ль?
С Олимпа даже – стелет тьма…
Знать, на Парнасе – без ума!
«Ну, ладно – на! Кури. Но все же
Ты знай – запомни мой совет:
Хоть муза ты: куренье – вред!
Ты с этим делом осторожней.
А я? Я восемь лет курю,
Но женским чарам не дарю
Привычку эту. Ты, конечно,
Не Терпсихора (Мерки врозь).
Закурим вместе! Мы беспечны,
И все надежды – на авось.
Коль ты поможешь, дорогая,
Печаль пройдет. Придет другая
Отрада, потому – давай,
Активней, муза, помогай».
Пишу я далее. Как Евгений?
Звонит Ленскому. Вова рад!
Рокочет трубка: «Женя, брат,
Где пропадал, военный гений?
Скорее водочки бери
И подлетай, да пыль сотри
С одежды. Адрес? Шутишь? Запись
Давно в блокноте средь старья.
Давай галопом! Каюсь, каюсь…
Какая, господи, семья?
Одна жена… И раньше жили
Вдвоем. Давай быстрее, или
Тебя я, кореш, накажу
Тотчас. Шампанского лишу!»
Такой наказ – как весть от Бога.
И он в ближайший магазин,
Где у него знакомых Зин
Иль всяких Нин цвело премного,
Бежит, и без проблем берет
Бутылку водки. Ленский ждет
Недолго. Друг его уж шпарит
В цветном такси. Летит стрелой
(Водила смуглый не кемарит —
Таджик иль негр?) к нему домой.
Вот в дверь звонок. И как-то сразу
Дверь по звонку открылась. Разом
В объятия бросились друзья.
(Тут прослезился б даже я)
«Ты как?» – «А ты?» – «Да все нормально.
А как…» – «Потом. Ты проходи
Направо, не грузясь с пути.
Тебе подарок персональный
Я принесу, чуть подожди,
Пока с женою посиди».
Направо повернул Евгений,
Вошел, и тут же обомлел…
О Боже! Вот как ты свой гений
На этот раз запечатлел.
Не женщина сидит – богиня!
Такой не видел он доныне.
Вот это, парни, красота.
Супер-жена красотка та!
У живописцев он прекрасней
Не видел женщин никогда.
Так разгорается звезда,
И месяц в ночь восходит ясный.
Секс-идеал, что Жене мил,
Ленской Онегину вручил.
Читатель, мой язык корявый
Ее ль поможет описать?
Смешон я, как певец картавый,
И страшно рот свой открывать.
Однако, все ж хочу добавить,
Что и художник мог оставить
Мечту создать ее портрет.
(Не потому, что красок нет,
А потому, что, верно, руки
Его б дрожали. Восхищен
Настолько ею был бы он,
Что, впав в экстаз, томился б в муке.)
Любой прозаик – верный друг
Поэту – тяжких этих мук
(Как творческих, так и любовных)
Едва
