– Не-ет… – простонала Юлия. На ее физиономии сражались притворный ужас и непритворное удивление – Пашка, где ты откопал этот атавизм?
– Атавизм – это когда у человека вырастает хвост, а это – самый настоящий антиквариат! Ему лет сто, не меньше.
– Судя по состоянию, вся тысяча… Его никто не купит. Вот это – точно.
Они одновременно посмотрели на шкаф. Когда-то, очень давно, его дверцы покрывала замысловатая резьба, полировка ярко сверкала, а окантовка замочных скважин навевала мысли о маленьких феях из детства. Сегодня своим жалким видом он выделялся даже на фоне потрепанных жизнью товаров комиссионки.
– Ну… – Пашка поскреб затылок – Я все-таки думаю, что он не совсем безнадежен. Слушай, я когда-нибудь ошибался?
– Хм, если не считать…
– Ладно, ладно! Слушай, там трещина на задней стенке, посмотри, пожалуйста, сквозная она или нет.
Юлия издала довольно выразительный звук, но все-таки заглянула в шкаф. Пашка с другой стороны водил по нему фонариком.
– Ну, что?
– Погоди, тут все обоями заклеено, сейчас отдеру.
Послышался звук отрываемой бумаги.
– И зачем отдирать обои, если с ними ничего не видно?.. – проворчал Пашка.
Юлия не ответила. Пашка насторожился.
– Эй, ты там что?
– Пашка! – голос из шкафа звучал глухо и взволнованно – Здесь картина.
Пашка молнией влетел в шкаф. Из бреши в обоях на него смотрела удивительно красивая смуглая девушка.
– Не обольщайтесь, ребята, картина новая. – Элиэйзер наклонился так, что почти уперся носом в доску.– Ей максимум лет пятьдесят.
– Ничего себе, новая! – хмыкнул Пашка – меня тогда еще даже не планировали.
Старик улыбнулся. Неудавшийся художник, теперь он работал в комиссионке сторожем. Пашка и Юлия часто обращались к нему за советом, иногда для дела, но часто просто чтобы сделать ему приятное.
– Ну, шкафу я бы дал сто. – Элиэйзер почесал кончик носа – По чертам лица девушка – южанка, возможно, итальянка. Но жила она здесь. У моей матери было такое же платье. Их шили на фабрике рядом с нашим домом.
– Почему ее нарисовали в шкафу? – спросил Пашка.
– Не знаю. Доска здесь хорошая, прямая, краска ровно легла. Может, у художника просто больше ни на что денег не было. А может, просто пошутил.
– А о самой картине что вы можете сказать? – вмешалась Юлия – Она представляет какую-нибудь художественную ценность?
– Да как сказать… Художника я не знаю, не встречал. Но, судя по картине, этот парень или гений, или…
– Или? – хором переспросили ребята.
– Или он был влюблен. – Закончил Элиэйзер и с удовольствием отметил, как заблестели глаза собеседников.
– Юлька! Мы должны найти этого художника!
– Погоди, я в раздумьях.
Юлия уселась на край стола и зарылась пятерней в льняные кудряшки – признак напряженной работы мысли.
– Да что тут думать! Раньше у нас был просто шкаф, а теперь – шкаф с историей, да еще с какой! Это же прямо как сундучок со сказкой! Неужели тебе не интересно?
– Вот что, Пашка. Мы попробуем найти художника, но будь готов к тому, что история окажется не такой романтической, а художник потребует картину назад вместе с твоим шкафом. Мне не жалко, просто не хочу, чтобы ты разочаровался. Шкаф в любом случае нужно восстановить, иначе он развалится прямо здесь, да и картину тоже. Так что я звоню нашим реставраторам, а ты – тем жуликам, которые тебе его всучили. Идет?
Пашка звучно чмокнул сестру в щеку.
– Юлька, ты зануда, но я тебя люблю.
Через несколько часов они оба стояли у подъезда многоквартирного дома и озадаченно пялились в окна.
– Мартин сказал, что привез его отсюда. – изрек Пашка.
– И все? Пашка, дом, похоже, расселили. Нам теперь в жизни не найти, где раньше стоял шкаф.
– Да-а… Может, запросить список жильцов? Вдруг получится? Скажем, что пишем о доме заметку.
Юлия пожала плечами:
– Хороший вариант, но трудоемкий. Один только запрос будет неделю рассматриваться, если не больше, а пока найдут списки, если найдут… Пашка, смотри!
Юлия хлопнула брата по плечу и указала на дом. В окне пятого этажа зажегся неуверенный огонек.
– Бинго! –
