всем остальным детям, содержащимся в стенах этого учреждения, – перебивает их миссис Как-то-там.
Обрывки фраз летают по комнате, словно мячики, отброшенные умелой рукой теннисиста. Риса ничего не говорит, просто слушает.
– Ты отлично играешь на рояле, но…
– Как я уже сказала, ты достигла предела своего потенциала…
– По крайней мере, в данном заведении…
– Если бы ты выбрала менее престижную учебную программу…
– Нет, ну, это еще вилами по воде писано…
– У нас связаны руки…
– Нежеланные дети рождаются каждый день – и не всех успевают подбросить…
– Наш долг – позаботиться о тех, кому не повезло…
– Необходимо найти место для каждого сироты…
– Значит, каким-то образом необходимо уменьшить количество подростков, содержащихся в интернатах, на целых пять процентов…
– Ты же сама понимаешь, не правда ли?..
Риса больше не может все это слушать. Она наконец подает голос, и все трое тут же замолкают, потому что она произносит то, что ни один из них не осмелился озвучить.
– Значит, меня отдают на разборку?
Тишина. Молчание – знак согласия, оно красноречивее любых слов.
Социальная работница хочет взять Рису за руку, но девочка отстраняется.
– Я понимаю, тебе страшно. Перемены всегда пугают.
– Перемены?! – кричит Риса. – Вы называете это переменами? Смерть чем-то отличается от перемен, как вы считаете?
Директору, видимо, снова становится душно, и он опять ослабляет узел галстука, не желая, очевидно, получить преждевременный удар. Юрист открывает портфель.
– Пожалуйста, мисс Уорд. Это не смерть, и я уверен, всем было бы намного легче, если бы вы перестали говорить столь некорректные вещи. Дело в том, что вы останетесь на сто процентов живой, но в разделенном состоянии.
Он достает из портфеля буклет в яркой обложке.
– В этой брошюре содержится информация о заготовительном лагере «Твин Лэйкс».
– Это прекрасное место, – говорит директор. – Мы направляем туда всех детей, готовящихся пройти процедуру разделения. Даже моего собственного племянника там разобрали.
– Рада за него.
– Я все же настаиваю на том, что вас ждут именно перемены, – говорит социальная работница, – не более того. Так, вода, изменяясь, превращается в облака и выпадает на землю дождем, а дождь, замерзая, превращается в снег. Ты будешь жить, Риса. Просто в иной форме.
Но Риса их больше не слушает. Ее захлестнула волна паники.
– Я могу отказаться от музыкальной карьеры, – говорит она. – Я могла бы заняться чем-нибудь еще.
– К сожалению, слишком поздно, – говорит директор Томас, горестно кивая.
– Нет, не поздно. Я привыкла работать над собой. Я могла бы пойти в армию. Там всегда нужны солдаты.
Костюм раздосадовано
