в сторону блюдце и книгу, Нора с тревогой уставилась на телефон, стоявший на ночном столике. Десять звонков. Пятнадцать. Двадцать. Резкие звуки наполняли комнату, отражались от стен и мелкими буравчиками сверлили ей голову.
В конце концов Нора поняла: она совершает большую ошибку, не отвечая на звонки. Стреку известно, что она дома, но боится снимать трубку, и это доставляет ему удовольствие. Превосходство – вот что он любит больше всего. А ее робость только воодушевляет его. Норе не приходилось конфликтовать с другими людьми, но она осознала: пора научиться постоять за себя, и не откладывая.
Нора сняла трубку на тридцать первом по счету звонке.
Стрек сказал:
– Я не могу не думать о тебе.
Она промолчала.
Он продолжал:
– У тебя красивые волосы. Такие темные. Почти черные. Густые и блестящие. Мне хочется перебирать их.
Ей следовало ответить, чтобы поставить его на место, или положить трубку. Но Нора не смогла сделать ни того, ни другого.
– Я никогда не видел таких глаз, как у тебя, – произнес Стрек, тяжело дыша. – Они у тебя серые, но не просто серые. Такие глубокие, теплые, сексуальные…
Нора лишилась дара речи и сидела как парализованная.
– Ты хорошенькая, Нора Девон. Очень хорошенькая. И я знаю, что тебе нужно. Правда. Я правда знаю, Нора. Я знаю, что тебе нужно, и собираюсь дать это тебе.
Дрожь, охватившая Нору, вывела ее из оцепенения. Она опустила трубку на рычаг. Наклонившись вперед в кровати, Нора с трудом уняла дрожь.
У нее не было оружия, и она чувствовала себя маленькой, уязвимой и очень одинокой.
Нора начала подумывать о том, чтобы обратиться в полицию. Но что сказать полицейским? Что стала объектом сексуальных домогательств? Они воспримут это как шутку. Она? Объект домогательств? Старая дева, серая как мышь, даже отдаленно не напоминающая тех женщин, которых мужчины провожают взглядом и которые вызывают у них эротические мечты. В полиции решат: либо Нора обманщица, либо истеричка. Или дадут понять, что она просто приняла обходительность Стрека за сексуальный интерес – а ведь на самом деле поначалу так и было.
Нора натянула голубой халат поверх просторной мужской пижамы и завязала пояс. Босая, она поспешила вниз, в кухню, и, поколебавшись, достала тесак для рубки мяса с полки у плиты. Узкая полоска света, как ртуть, пробежала по его отточенному лезвию.
Поворачивая сверкающее лезвие в руке, Нора видела отражение своих глаз в его полированной поверхности. Она вглядывалась в это отражение, думая о том, хватит ли у нее когда-либо духу ударить другого человека этим ужасным оружием, даже в целях самообороны.
Хорошо бы ей никогда не пришлось об этом узнать.
Вернувшись наверх, Нора положила тесак на ночной столик на расстоянии вытянутой руки.
Затем она сняла халат и присела на край кровати, скорчившись и стараясь подавить дрожь.
– Почему я? – спросила Нора вслух. – Почему Стрек пристает ко мне?
Он сказал, что она хорошенькая, но Нора знала,
