Ганнибал и несколько гвардейских офицеров рангом поменьше, показавшиеся власть предержащим в России лишними. Кроме них за море плыли и охотные люди разных сословий, рота солдат и набранные на юге казаки.
А с мостика флагмана без сожаления смотрел на удаляющийся берег генерал-губернатор острова Мадагаскар, генерал-адмирал (ордена князю вернули, а чин решили пожаловать сугубо морской, без восстановления армейского) Светлейший князь Александр Данилович Меншиков. Человек, в одиночку завоевавший, а после и сохранивший Мадагаскар для России.
Вместо эпилога
Куренной с неохотой отнял подзорную трубу от глаза. Труба в золотой инкрустации, с пластинками слоновой кости нравилась ему давно, и отдавать её хозяину, лежавшему справа Ахметке, не хотелось. Однако пришлось. С неудовольствием поглядев, как прибившийся год назад к куреню басурман аккуратно прячет инструмент в футляр, атаман вздохнул и вопросительно посмотрел налево. Удобно залёгший под кустом третий казак, бывший боцман с брига английской Ост-Индской компании, сбежавший на Мадагаскар после ссоры с капитаном и последовавшей порки, в ответ на взгляд флегматично заметил:
– Два фрегата. Королевский флот, по тридцать восемь пушек. Похоже, те, что датчан позавчера на берегу пожгли.
Про датчан в станице знали с вечера, когда прискакал взмыленный Юргенссон, тамошний голова, рассказавший, что подошедшие с моря два британца расстреляли деревню из орудий.
– Давно Кнуту говорено: нечего на самой кромке село ставить, – буркнул Игнат. – Кто ж так делает – подходи с моря, бери что хочешь.
Бывшим морякам датской компании, потерявшим корабль в шторм, спасённым русским фрегатом и не пожелавшим возвращаться на родину, куренной такое опасение и вправду высказывал. Ан вот, не убедил.
– Они рыба любят, рыба ловят, а носить рыба далеко не хотел, – весело ухмыльнулся Ахмет. – А кораблик, слушай, хороши, да-а?
– Гут корабел, – согласился бывший боцман. – Надо гонцов в волость слать, атаман. Одни не сдюжим.
– Какой волость? – взвился араб. – Бачка атаман, волость пошли – войска прислали, наша без дела совсем останется! Сам большой фрегат возьми – золото купаться будем!
Как обычно, от волнения бывший аденский пират начинал коверкать русский язык всё сильнее. Атаман же размышлял. Месяц назад он выдал замуж старшую дочь, дав немалое, годами набегов скопленное, приданое. Выдал удачно, зять, городской врач-голландец, был человеком рассудительным, небедным и при казачьей непредсказуемой жизни чрезвычайно полезным. Однако у Игната Чернозуба имелась и вторая дочь – погодок. Как раз на выданье. Так что поправить денежное положение не мешало. С другой стороны, рисковать, бросаясь на великолепно выглядевшие фрегаты, представлялось опасным. Ахметке что? Убьют и убьют, никто и не вспомнит. А тут семья…
