репетировать!», бросилась прочь.
Поликарп Фадеевич выждал некоторое время, потом полез под кровать, откуда, кряхтя, выкатил дубовую, внушительных размеров бочку. Протиснув ее в окно, он выбрался сам и, удостоверившись, что за ним не следят, растворился в летнем полуденном воздухе вместе с бочкой.
Хрон, Шуба и Борзый, терзаемые похмельем, трясущимися руками подсчитывали найденные в закромах активы.
– Грустно, – резюмировал Хрон, глядя на тщедушную кучку тусклых монет низкого достоинства.
– Может, на паперть встать? – предложил Шуба.
– Да хоть лечь, один хер, – возразил Борзый. – Ты им, подайте, граждане, копеечку на поправленье здравия. А они тебе – иди работай, сука!
– Черствые люди, – согласился Хрон. – Чего делать-то будем? Трубы горят, сил нет.
– Верить и ждать чуда, – насколько мог твердо, сказал Шуба. – Оно непременно произойдет.
Он верил в чудеса с тех пор, как выудил из помойки пожилую лысеющую шубу и, пропив ее за день целых три раза, получил свою кличку.
Хрон с Борзым согласились. Ничего другого, впрочем, им не оставалось. Они смежили похмельные, в красноватых прожилках веки и принялись ждать изо всех сил.
И чудо случилось. Из воздуха соткался Поликарп Фадеевич, восседающий верхом на бочке.
– Здорово, мужики, – услышали страдальцы. – Бухнуть не желаете?
– Еще как! – оживились друзья.
В руках их, словно по волшебству, появились складные стаканчики. Благодарно трепеща они тянулись к бочке. Та, солидно взбулькнув, расщедрилась до самых их зазубренных краев.
– Как я понимаю, это не бесплатно, – утолив жажду, проявил осторожную бдительность Хрон.
– На криминал не подпишемся, – предупредил Борзый.
– Чего вы сразу про криминал, – заступился Шуба, – может, он просто добрый бескорыстный человек?
– Начнем с того, что не совсем человек, – сказал Поликарп Фадеевич. – Я – Муза. И, да, мне от вас кое-что нужно. Не криминал. Хотя, если смотреть со стороны Трех Граций, тяжкое преступление. Но другого выхода не вижу. Я ее люблю.
– Не слишком ли много информации для одного стакана? – прощупал почву Хрон.
– Она бездонная, не стесняйтесь, – указал на бочку Поликарп Фадеевич.
И, криво усмехнувшись, добавил с горечью:
– Хоть на что-то я гожусь как мифическое существо.
Хрон с Шубой принялись наперебой убеждать Поликарпа Фадеевича, что он не просто «на что-то годится», а настоящий герой, принесший им избавление от страданий.
Поликарп Фадеевич впал в очаровательное смущение, откуда его выдернул чуждый эмпатии Борзый:
– Слышь, существо, ты давай излагай по порядку, а то ни хера не понятно.
– Конечно, – спохватился Поликарп Фадеевич, и принялся излагать.
Принято считать, что Муза – создание редкое, необыкновенное, тонко организованное
