гулярный характер, но всегда сопровождались ажиотажем, волнением и страхом. И если ажиотажу и волнению были подвержены абсолютно все, включая представителей Великого Императора, учёных, в наименьшей степени – астронавтов, в наибольшей – пассажиров-колонизаторов, то страх довлел исключительно над последними. А всё потому, что именно им предстояло изучать и осваивать данную планету. И всё бы ничего, если бы не два фактора, определяющие и характеризующие планету и пассажиров. Фактор первый – с планеты ещё никто не вернулся и даже не пробыл на связи более минуты, после чего бесследно исчезал. Фактор второй – уже год, как пассажирами на Фантом являлись исключительно преступники, да и тех на Земле становилось всё меньше и меньше. А преступников, обладающих умом, волей и смелостью, находилось и того меньше. На Земле царили Порядок, Дисциплина и Субординация, где каждый добропорядочный, то есть – строго послушный и исполнительный гражданин имел персональный идентификационный номер, личное право на буквенное обозначение, а также обязательное право на труд.
Глава 1
– Ну что ж, подлые отщепенцы нашего счастливого общества, – сказал главный надсмотрщик Южного округа Восточной сатрапии Великой Империи, – вам повезло. Некоторым образом. Вместо позорной казни через ежедневное порицание на главной площади, вам, ублюдкам человеческой расы, предоставляется шанс либо умереть незаметно и неизвестно как, либо совершить героический поступок, реабилитирующий ваши гнусные натуры.
Он умолк и колючим взглядом обвёл трёх человек, сидящих в клетке. Насладившись трепетом, как ему казалось, заключённых от затянувшейся паузы, закончил речь условием реабилитации:
– Вы, хоть и выродки, но, полагаю, слышали о планете Фантом? Да? – трое угрюмо и равнодушно молчали, что, впрочем, всегда воспринималось, как утвердительный ответ. – Тем лучше, это избавит меня от унизительной процедуры вам растолковывать, что и как. – Стражник бесстыдно врал. Ему не то что не следовало что-то объяснять, а запрещалось обсуждать подобную тему. Но человек слаб. – Короче, для полной очистки вашей поганой совести, от вас требуется всего-навсего вернуться с планеты на корабль, который будет ждать на орбите ровно сутки. Задача очень проста, если учесть, что этого сделать ещё никому не удавалось.
Надзиратель тупо заржал, считая циничную шутку верхом остроумия.
– Но мы же не можем знать, как движется время на этой планете? – возразил один из преступников, мужчина лет сорока, блондин среднего роста в очках. – Нам…
Высокий тюремщик, с ядовитым прищуром маленьких глаз, отреагировал мгновенно:
– По мне, так лучше, чтобы оно для таких подонков остановилось вовсе! А лучше всего, если оно будет останавливаться в страшных для вас мучениях! Мучительная и медленная смерть.
– Человек часто получает то, что желает другим, – улыбнувшись, иронично сказал второй заключённый, мужчина лет пятидесяти, с длинными чёрными волосами и с открытым, добродушным взглядом сине-зелёных глаз. – Придёт время и твои слова сбудутся – ты это почувствуешь на себе. Мне тебя жаль, глупца.
Надсмотрщик здорово обозлился.
– Заткнись, ублюдок! – рявкнул он, подскочив к клетке. – Будь моя воля, ты бы это почувствовал на себе прямо сейчас!
Тут вмешался в разговор и третий преступник:
– Твоя воля, как и вся никчемная жизнь, и даже твои примитивные мысли, всё подчинено строжайшему и беспрекословному исполнению приказов, инструкций и директив. – Шатен средних лет, с короткой стрижкой, острым взглядом и смуглым лицом, выждав паузу, заключил. – Ты пресмыкающееся. Причём, не только не ядовитое, но и беззубое. Ты – хамелеон!
– У хамелеона есть зубы, – скромно поправил блондин.
Шатен ядовито ухмыльнулся:
– Это у настоящего хамелеона есть зубы, а у нашего – только длинный язык со стекающей слюной вожделения и подхалимства.
Длинноволосый смягчил удар:
– Он просто несчастный, одурманенный человек. Впрочем, как и большинство на этой прекрасной, но проклятой планете. Бедные люди. Они живут в окружении ложных представлений о мире. Лживые догмы пропитали их плоть и кровь. Насаждаемые коварные и хитрые иллюзии, в красивой упаковке, безоговорочно принимаются за справедливость и добродетель. Людьми примитивными движут инстинкты и эмоции, а людьми интеллектуальными – амбиции и алчность. Все истинно духовные ценности ловко подменены ушлыми, умными, но циничными и коварными идеологическими фокусниками.
Стражник с силой вцепился в железные прутья клетки и, глядя в глаза коротко стриженному, крикнул:
– Вы, жалкие отбросы, смеете меня, счастливейшего подданного Великого Императора, обзывать животным?! Я свободный гражданин свободной и благодатной Империи! Я счастливый человек! А кто же вы? Кто вы, сидящие в клетке под замком? Вы свободны? Так кто же из
