с Дэвидом переглянулись. Мало того что я была возмущена, так теперь я просто не понимала, что несет этот нахал.
– О чем Вы говорите?
– Не надо притворяться. Я просто поражен, как важно для некоторых людей это наследство. После смерти моего несчастного брата все родственники заявили о себе. И вот теперь Вы! Даже спустя двадцать пять лет!
– Вы думаете, что я приехала претендовать на наследство?
– Разумеется.
Я не верила своим ушам. Мне сложно было представить, как надоели ему все родственники, что Рони так говорил со мной. Дэвид саркастически ухмыльнулся. Я, конечно же, искренне стала убеждать индуса в обратном:
– Прошу Вас, не поймите меня неправильно… Но у меня дом больше Вашего раза в три. А графство – как ваш округ! Я не имею представления, в чем Вы меня обвиняете. Но могу заверить Вас, наследство меня не заинтересует. Я очень богата. А контракт с Алжиром я подписала такой, что через три года беспрерывной работы я смогу купить весь Бомбей.
Дэвид, улыбаясь, смотрел в чашку. Индус словно обиделся, но ничего не смог ответить. Он откинулся на кресло, сложил руки на груди:
– Тогда, леди Брустер, поясните, для чего Вы приехали в этот город, раз у Вас в жизни все так хорошо?
– Я уже говорила: чтобы встретиться с родственником. Но я опоздала. Не только с визитом, но с рождением.
Мне захотелось уйти, но я не знала, как галантнее это сделать. Но вдруг диалог начал налаживаться.
– Я прошу прощения за грубость, мисс, – внезапно сказал индус.
– Миледи, – поправил Дэвид, не выдержав второй ошибки представителей другой культуры. За что я ему была благодарна, потому что сама хотела это сделать, но стеснялась.
– Миледи, – театрально выговорил Рони. – Но между нами существенная разница. Вы отчаянно пытаетесь найти родственников, а я стараюсь сбежать от них. К сожалению, они оказались стервятниками.
Я не стала говорить, что я его простила. Не захотела лгать. Рони продолжил:
– Мы с братом были очень близки. Он имел свое состояние, я свое. Ананд был богатым, уважаемым человеком. Его капиталы могли накормить многие семьи. Но родных у нас не было, друзей – тоже. Как только брат умер и оставил завещание, многие родственники дали о себе знать. Хотя никто даже не пришел на прощание. Слухи о смерти Ананда расползлась по Индии, и со всех концов начали тянуться жадные руки. Это опротивело мне. Я скорбел, мне не хватало брата. А некоторые приезжали, чтобы узнать, не оставил ли он им хоть что-нибудь. Все это так противоречит нашей жизни, я при всем желание, на скорость не могу объяснить Вам менталитет Индии… Это все так низко! Потом люди как-то разнюхали текст завещания и перестали давать мне проход. Я разучился вежливо разговаривать. Простите…
Тогда я начала понимать его поведение. Я, наверное, вела бы себя еще хуже, если бы кто-то посторонний посягал на состояние моих родных. Я протерла глаза и спросила:
