роман с какой-то преподавательницей, так я получил все экзамены и все зачеты. Она так меня любила, что ходила все пять лет и постоянно договаривалась, чтобы мне ставили отметки и не выгоняли.
Мать. Вот видишь, какой блистательный молодой человек!
Сергей. Я слишком рано понял, что ни на что не гожусь и ничего не умею. Зато у меня есть, можно сказать, тело, которое нравится всем. Но мы с ним были очень долгое время крайне разобщены. Мне казалось, что это был я, но как бы и не совсем я. В общем, приходилось его в основном использовать.
С-К. Кстати, оно этого не любит. Одна проститутка мне жаловалась, она потом состарилась и уволилась со своей работы, ну, где она работала… на своей работе.
Мать. И когда вы, наконец, стали жить вместе?
Сергей. Я работал разнорабочим, костюмером в костюмерной, циркачом в цирке, даже клоуном в одной клоунаде, сеял мак, продавал оружие – всего и не упомнишь. И никогда не гнала меня нужда, нет. У меня была какая-то неуемная жажда жизни. Я хотел бы побывать женщиной и испытать роды.
Мать. Вот именно. Все мужчины должны были бы сделать это, тогда бы они узнали, каково это. И вообще лучше бы все они ходили в платьях, тогда бы мы хотя бы не путались и относились ко всем с тем необходимым равенством, которого нет. Давайте же пить чай! Я как раз испекла клюквенный соус! Моя покойница бабушка подарила нам всем на день рождение прекрасный набор клюквенниц, и мы теперь можем спокойно попить соус!
Все садятся за стол пить чай.
А у вас была бабушка?
Сергей. Да я в основном только ее и помню. Это именно она говорила, что язык – мой враг, видимо, она уже тогда знала, что только тело – мой друг.
С-К. Почему?
Сергей. Я довольно часто вечером раздевался и голый любовался собою перед зеркалом. «Какое прекрасное тело! – часто думал я, – оно мне так нравится!». Так постепенно я начал все больше и больше работать с телом, сначала я позировал нескольким местным художникам, иногда был мальчиком по вызову, потом стал стриптизером. В конце концов, надо использовать как-то свои достоинства.
Отец. Вот именно. Я не всегда же был такой сухарь, каким сделала меня твоя мать. Я всем тоже живо интересовался, бурлил, у меня всегда было столько планов. Но все сразу быстро почувствовали мое главное достоинство – ни во что не вдаваться. Всем было так всегда легко поэтому со мной. Никто ведь не знал, какого всегда напряжения это стоило. Всем кажется, что тут такого, он же ни во что не вдается. А мне между тем всегда хотелось во все вдаться, все узнать, все прояснить, я же ведь постоянно себя удерживаю, не вдаюсь. Иногда это очень нелегко. Например, мне очень иногда хотелось посчитать, сколько китайцев на моих заводах. Но я себя ведь удерживаю, хотя это очень любопытно. Я говорю себе, да какая разница! Мне, что, с ними чай пить? Кстати, где ваша тетушка?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
