всё хорошо. У меня к тебе важное дело: нужно отправить ценную посылку в Москву наложенным платежом. Только бандероль? Какая жалость. Ну, хотя бы так. Да, по описи. Разумеется, по описи. Когда ближайшая отправка почты? О, а когда следующая? Тогда лучше сегодня. Да, хорошо. За мной будет. Ага. Спасибо. До свидания.
Громко пикнув кнопкой телефона, банкир обратился ко мне:
– Я оформил вам билет в Москву. Считайте, что это подарок в надежде на дальнейшее сотрудничество. Вы поедете на уже оплаченном служебном месте, только, прошу, не бравируйте своим паспортом. Это слишком опасно. Купейных мест нет вообще, поэтому придётся ехать плацкартом. Поезд отходит через час. Это, конечно, неудобно, но ничего не поделаешь: следующий поезд будет только в понедельник.
– Это не страшно, – сказал я. – Спасибо, что организовали поездку. Какие у вас интересные метафоры для поезда. Мне раньше не доводилось ездить ценной бандеролью.
Банкир грустно вздохнул и показал мне тыльную сторону кирпичеобразного телефона, обычно прикрываемую ладонью. Там, под эмблемой «Роспром» располагалась небольшая, размером со спичечный коробок, пластинка с надписью:
ВАШ РАЗГОВОР ПРОСЛУШИВАЕТСЯ
ДЛЯ ВАШЕЙ ЖЕ СОБСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
СПАСИБО ЗА ПОНИМАНИЕ
– Самое обидное даже не то, что они прослушивают, а то, что они ещё берут за это деньги, – пожаловался банкир, убирая телефон. – Так и пишут в счёте. Тысяча рублей —плата за связь, пятьсот – обеспечение контроля и безопасности плюс услуги прослушивающего персонала. Поэтому и приходится говорить намёками. Впрочем, у вас скоро поезд. Надо спешить. Вы не будете против, если вас отвезут в инкассаторской машине? Визитка у вас? Помните, если у вас будет валюта или вещи – сразу же звоните. Когда вы вернётесь из Москвы, сразу же заходите ко мне, нам нужно будет обсудить ряд важных деловых вопросов. Только прошу, возьмите свой обычный паспорт.
Покинув гостеприимный кабинет, мы спустились по лестнице. За очередной дверью оказался спуск в подземный гараж, где уже ждал бежевый инкассаторский фургон с широкой зелёной полосой на корпусе. Пахло бензином. Водитель, немногословный мужчина лет сорока, сидевший за рулём был одет в камуфляжную униформу сдержанных болотных цветов.
– На вокзал, и поскорее, – сказал ему директор и развернулся ко мне. – Пожалуйста, будьте осторожны со своей исторической реконструкцией.
Водитель со второго раза завёл машину, и мы тронулись в путь.
Дороги, по сравнению с моими временами, были практически пустыми. Я смотрел налево и направо, глядя на свой город через призму прошедших сорока лет. Мы обогнали едва движущийся автобус, битком заполненный пассажирами. На перекрёстке с улицей Багратиона мы остановились перед светофором. Справа теперь возвышалась девятиэтажная «свечка». Во всю ее высоту был нарисован мурал со свирепо оскаленным медведем, держащим в лапах щит и меч. Краски
