у тебя голова!
– Эй, тельняшки-двойняшки!
Это уже раздался голосок от дома, мимо которого братья как раз проходили. Нина, женщина лет двадцати двух, крепко сложенная, с пышным бюстом, в огромных солнцезащитных очках, со взбитой прической, поманила их пальцем от калитки:
– Ребята, я завтра уезжаю, а выпить еще осталось. Хотелось бы это осуществить с приятными людьми. Вас я к таким отношу. Зайдете?
Нина приехала сюда аж из Москвы, где пела в ресторанах, а теперь вот ее пригласили в одну знаменитую, вовсю раскрученную группу, название которой она не говорит, чтоб не сглазить. После отдыха у моря ей предстоит подписать контракт. И первые же гастроли с ее участием – за рубежом. По этому поводу она уже проставлялась, попав в компанию с Бильбао, и тогда же, прямо на ночном пустынном берегу, поняла, почему знакомые подруги в восторге от местного плечистого дикаря, закусывающего коньяк луковицей и не умеющего держать вилку.
– А как же, Ниночка, зайдем! – сказал Сиротка, потирая грудь. – Только зови и свою подругу. У тебя была, черненькая такая.
– Нет, – одновременно с ним высказался Бильбао. – За счет дачниц не пью.
Женщина встряхнула копной рыжих волос: – И что ты по такому поводу предлагаешь?
Сиротка сказал чуть тише, так, чтобы слышал лишь Бильбао:
– А не мешало бы оторваться. У Кобылкина пригубили – и ни то ни се. Муторно на душе.
– Я предлагаю, чтоб Сиротка сбегал и принес, – ответил рыжей Бильбао. – Заодно он пригласит и Коленьку, я тебе рассказывал о нем, но так и не познакомил. Сейчас есть возможность.
Нина распахнула калитку:
– Заходи, еще чего-нибудь расскажешь, пока брат твой с задачей справится. – И зашептала, уже привалясь к плечу Бильбао: – Это ты хорошо придумал, что отослал его. Пойдем быстрей в дом, а то ведь можем и не успеть, если твой брат шустрым окажется…
Хорошо погудели! Так, что у девок уже не хватило сил топать к морю, где этот вечер выглядел просто сказочно хорошим. В загранку, в сторону Ирана, летели розовые от заходящего солнца лебеди, волна на песок накатывала легкая, шуршащая, уже тронутый осенью воздух разносил запах антоновки. Солнце садилось в дымку, тревожило багровым цветом.
На пляже оставались любительницы приключений да, наверное, поэтессы – нежные девицы с огромными мечтательными глазами. Бильбао с эскортом – а эскорт составили пятеро парней, таких же подвыпивших, рослых буянов – не обращали на нежных никакого внимания, шли мимо, но зато ощупывали и ощипывали представительниц той прекрасной половины человечества, которая, вроде бы протестуя веселым визжанием против этих грубых шуточек, подставлялась под их крепкие горячие ладони.
Вот в зоне досягаемости Бильбао оказалась точеная блондиночка с огромным мячом в руках. Она стоит к нему спиной, будто не замечает, будто не хочет замечать, будто не знает, что нельзя находиться на пути подвыпившего Бильбао. Нет, он не сволочь, он не гад, он не сделает ей больно, но… Но мимоходом, без остановки, он вскидывает руку, пальцы,
