напоила обоих крепким, ароматным чаем с душистыми травами.
После чего простилась, оставив подопечных в лаборатории, зашла расписаться за скудную ботаническую зарплату, сдала на вахту ключ от подотчетных помещений, и, махнув на прощанье, скрылась на остановке автобуса №66.
– Такая, понимаешь, история, – сказал Боцман.
– А дальше? – спросил Николай.
– А дальше…
Боцман умел держать паузы.
– В общем, больше нашего научного сотрудника никто не видел. На третий день ее хватились, да как-то не сильно искали, потому что и без нее в Ботаническом саду было нескучно…
На следующий день с утра по оранжерее субтропиков повели школьную экскурсию.
Экскурсовод не сразу заметила, что среди пальм, кактусов и драцен-переростков в экспозиции появился новый, неожиданный экспонат.
В кадке с Трахикарпус Форчуна, обхватив ствол и свесив ноги, сидел молодой, коротко стриженный парень в спортивном костюме с совершенно пустыми глазами.
Приглядевшись, экскурсовод обнаружила, что зрачки у него разного размера: один – с булавочную головку, другой, наоборот, почти закрывает радужку.
Молодой человек улыбался счастливой улыбкой и ни на просьбы, ни на увещевания оставить в покое пальму не реагировал. Фактически, ни единого звука не удалось добиться от него сотрудникам оранжереи.
Ближе к вечеру на Карповке наряд задержал другого молодого человека, сидевшего нагишом на парапете. Ни одежды, ни документов при нем не было.
Был он крепок телом и скуден духом: удил рыбу посредством спущенного в воду на длинном шнурке ботинка.
Милицейский наряд встретил приветливо, и разный размер зрачков – один с булавочную головку, другой – целиком закрывавший радужку – неприятно поразил работников правопорядка.
– Такая вот вышла история, – сказал Боцман. – Такая вот тетушка Борджиа…
– А как она сюда-то попала?
– Как-как. Богата земля русская партизанами. У крестного своего спроси при случае.
В кают-компанию заглянула широкоскулая рожа:
– Там фонариком с берега кто-то светит. Ильич-ата в гости не собирался?..
– Легок на помине, – Боцман поднялся, – поглядим, что там за нездоровое оживление, возня и гам.
Женихи и опалы
Как увидела Нора кольцо у дамочки, так и онемела. Опал!
Крупный, чуть неправильной формы, в оправе из крохотных камушков, опал был изумительный. Сам дымчато-шоколадный, а в глубине – оранжевая искра.
Опал… и звучит-то как музыка, как последний вздох схимника. Чудо чудесное! Опал так притягивал Норочкин взгляд, что на клиентку она и не посмотрела.
Гостья же устроилась в кресле; вздрогнула, встретившись взглядом с одним из портретов.
