Не бойся. Я не убивец какой, просто сторож. Александр Иванович.
– Я не испугалась, – Сашенька сняла перчатку и поправила выбившийся из-под берета рыжий локон. – Хотя немного неожиданно. Не думала, что здесь кто-то есть.
– Это понятно. Вон какое запустение, – дед обвел рукой окрест. – Раньше здесь пионерский лагерь располагался, это летом, а зимой работал как лыжная база. Теперь всё. Давно уже так стоит. Новые хозяева выкупили, а сами не то в тюрьму сели, не то деньги у них закончились. Только и хватает, что мне зарплату платить. Приезжает раз в месяц мальчонка такой аккуратненький в пиджаке, галстуке, привозит деньги, дает ведомость какую-то —расписаться, обходит территорию да и уезжает. Это восемь лет уже так. Всё время, что работаю. А мне что, мне хорошо. Живу на свежем воздухе, гуляю, читаю, физическим трудом занимаюсь, – дед помахал для убедительности лопатой, – а за это ещё и зарплату получаю.
– Здорово, – неуверенно промямлила Сашенька.
– Куда уж здоровее! – рассмеялся дед. – А тебя как зовут, девица-красавица, и откуда ты такая на вверенном мне объекте?
– Саша меня зовут, – улыбнулась девушка, – и я вроде как ваша соседка временно, живу за аллеей, – Сашенька махнула рукой вниз.
– В красном доме, что ли? – дед сощурил глаз.
– В красном.
– Это там, где мужик на чёрной «семёрке»?
– Ну да. Это Альберт Альбертович. Он хозяин дома.
– Точно! Альберт! – дед хлопнул себя по лбу. – Это тот Альберт, что приходил сюда пару раз, всё осматривал, телефон владельцев узнавал, видать, купить хотел. Такой серьёзный мужик. Он тебе кто? Отец?
– Нет, что вы, – Сашенька почувствовала, что краснеет, – так, вроде как родственник.
– Дядя?
– Нет, не такой родственник, – Саша расстроилась, что проговорилась.
– Понятно, – дед закашлялся, снял варежку, застегнул ватник плотнее, – значит, родственник. Ну, пусть родственник. А Патрикевна, стало быть, и к вам на промысел ходит. Вот ведь зараза! Глупый, ленивый зверь. Ей мышковать надо, а она по помойкам побирается. Какая еда на помойках? Для зверя – яд: соусы всякие, специи. Заметила, какой мех тусклый?
Сашенька кивнула.
– Сейчас начало зимы, мех должен сверкать, искриться. А тут мочалка какая-то. Всё человек вокруг себя портит, всё гадит. Дикий зверь и тот к дряни пристрастился, природу свою забыл. Что собака дворовая, что лиса. Прошлой зимой целый выводок побирался. Но, видать, либо постреляли, либо собаки подрали. Тут такие сташилища живут, ротвейлеры всякие, ещё какие-то огромные у банкира, не знаю, как называются, но страшные. Он их по двору бегать выпускает. А мне все кажется, что вот-вот перескачут через забор, и каюк мне. А лис совсем из того выводка нет. В этом году только две осталось. Этих я по лапам узнаю. У той, что у меня живёт, передние тёмные до локотков,
