стрелком был Адам Белл[6], но так не стрелял никогда!
– Значит, сегодня у меня появился достойный соратник! – ответил ему Робин. – Как же зовут тебя, парень?
– С рождения зовут меня Джоном Литтлом, – сказал незнакомец.
Тут голос подал Уилл Стьютли, большой любитель пошутить:
– Нет, приятель, не нравится мне твое имя, лучше бы поменять в нем слова местами. Невелик ты ростом, неширок в кости, силой не похвастаешься, потому окрестим тебя Малышом Джоном, и я стану твоим крестным.
Робин Гуд с товарищами стали громко смеяться, и новичок рассердился.
– Будешь надо мной шутки шутить, – сказал он Уиллу Стьютли, – живо кости заболят, и станет не до смеха.
– Мой добрый друг, не сердись, – проговорил Робин Гуд. – Имечко-то – как раз по тебе. Отныне я стану звать тебя Малышом Джоном, да будет так. Ну, ребята, приступим к обряду крещения этого дитяти.
Все снова устремились в лес и шли, пока не добрались до того места, где обитали. Там, в чаще, стояли хижины из коры и ветвей, лежанки из тростника были накрыты оленьими шкурами. Огромный дуб широко раскинул там свои ветви, под ним, на сиденье из зеленого мха во время пиршеств и празднеств обыкновенно сидел Робин Гуд в окружении своих добрых молодцев. Здесь их ждали остальные товарищи, принесшие с охоты пару жирных олених. Йомены разожгли большие костры, зажарили мясо и открыли бочку крепкого эля. Когда приготовления к пиршеству были закончены, все сели, и Робин посадил Малыша Джона по правую руку от себя.
Когда с трапезой было покончено, Уилл Стьютли сказал:
– Не пора ли нам теперь окрестить наше милое дитятко, а, ребятки?
– Самое время! – весело закричали все, и гулкое эхо прокатилось по лесной чаще.
– Тогда нам нужны семеро восприемников, – провозгласил Стьютли и, оглядев товарищей, выбрал семерых самых крепких парней.
– Клянусь святым Дунстаном, – взревел Малыш Джон, вскакивая на ноги, – если хоть пальцем меня коснетесь – многие из вас о том пожалеют!
Однако те, ни слова не говоря, ринулись на него, схватили за руки – за ноги и, как он ни пытался вырваться, потащили вперед. Остальные стояли ожидали потехи. Парень с лысой макушкой, выбранный на роль священника, выступил вперед. В руке он держал полную до краев кружку эля.
– Кто принес крестить младенца? – спросил он важным тоном.
– Я, – ответил Уилл Стьютли.
– Каким именем нарекаешь его?
– Нарекаю его Малышом Джоном.
– Малыш Джон, – молвил «священник», – до сего дня ты не жил, а прозябал в этом мире, но отныне будешь ты жить воистину. Пока не жил ты, звали тебя Джоном Литтлом, но теперь, когда живешь ты воистину, имя твое Малыш Джон, так и крещу тебя.
При этих словах он вылил кружку эля на голову Малыша Джона.
Все разразились смехом, глядя, как коричневый эль стекает по бороде Малыша
Адам Белл, Клим из Ущелья и Уильям Клодислийский – три знаменитых лучника, чье искусство воспевается во многих старинных балладах. –
