каждый день появляющихся, роскошно оформленных точек торговли и сервиса, а с руководством – обязательно начальник солерудника – депутат и почётный гражданин города. За этими заботами как-то было выпала из виду необходимость укрепления старого, обветшавшего предприятия, выдающего соль. Тем временем выяснилось, что конкуренты провели модернизацию и оптимизацию и вдруг резко затормозили отпускную цену, чего не могли себе позволить солегорцы. Поддержать финансово рудник горадминистрация не имела права, кредиты стали слишком дороги. Оставался один только приемлемый выход – не платить рабочим зарплату, и с этим справились вполне успешно. Однако через три месяца уволился последний рядовой соледобытчик и остался один лишь отряд управления. Ещё две-три недели управленцы лихорадочно перекладывали с места на место уже никому ненужные бумаги, а затем расформировались. Лишь уголок в городском музее, отведённый под солерудник, напоминал о его славных днях. Особенно восхищала экскурсантов соляная люстра, до мельчайших подвесок вырезанная из прозрачных кусков хлоистого натрия. Были ещё многочисленные фотографии. Но и только. Теперь гендиректора предприятия на торжества не звали, и у него появилась пропасть свободного времени для работы, да только прежней работы уж не имелось. Почти так же обстояло дело и с отделом писем газеты «Верный путь»: письма граждан, тёкшие прежде бойким ручейком, стали весьма редки, поскольку при большом раздражении граждане обращались непосредственно в прокуратуру. А при незначительном недовольстве вообще относились к его источнику наплевательски. Поэтому отдел писем решили догрузить сферой культуры, и тут у Рябининой набиралось достаточно работы. Даже и в городе культурным мероприятиям не чинилось никаких препятствий, в селах же их разворот поражал широтой и полной самоотдачей, вплоть до рукоприкладства: народ непосредственный, искренний и не избалован праздниками. На презентации попадает крайне редко, практически никогда.
– Василиса! – кричал редактор сквозь тонкую стенку, – сейчас в Светловке собираются поздравлять с юбилеем начальника почты. Ей 50. Раньше позвонить забыли. Ты давай с Николаем выезжай не медля!
– Там где?
– Вестимо, в клубе.
Лёгкая на подъём Василиса брала сумочку с блокнотом, фотоаппарат и, оторвав от стрелялок молодого шофёра, без заминки отправлялась на юбилей.
– Василиса! – звонил вечером неугомонный редактор. – Там пожар в «Стройсервисе», как раз всё в разгаре. Ты загляни, пожалуйста. Я бы сам, но мне далеко, а тебе – совсем рядом. Хоккей?
Иногда служба изрядно доставала Рябинину, поскольку она, как самая молодая, бывала бросаема на прорыв – туда, где требовалась быстрота и поворотливость, хотя неповоротливые в «Пути» и не задерживались. Особенно хлопотными выдавались летние дни, когда наступало время отпусков – тут уж приходилось трудиться за двоих,
