и напомнила, что он когда-то и женитьбы боялся под предлогом большой ответственности, а вот же, получилось не хуже, чем у других! А может, даже и лучше, как порой думалось Пану: жена всегда умела ободрить, а это дорого стоит в сумасшедшем мире стрессов! Впрочем, он скоро полюбил ежедневные утренние совещания с представителями отделов, распределение заданий, обмен новостями, перепалки с журналистами. Пану нравилось чувствовать себя нужным и задействованном в важных проектах – а «Синопсис», безусловно, являлся именно таким проектом. Его и раньше читали по всей Империи, но в последние четыре года рейтинги журнала были высоки, как никогда: нетривиальные действия, предпринятые императором во время злополучного бунта в октябре 2011 года, поначалу если не возмутили, то привели в некоторое недоумение многих граждан, и «синопсянам» пришлось задействовать все таланты и ресурсы, чтобы разъяснить общественности смысл и необходимость августейших решений. Зато результат превзошел все ожидания, и «Синопсис» не сходил с первой строчки в рейтингах византийских сетевых и печатных периодических изданий. Панайотису было, чем гордиться, ведь именно после той информационной кампании по следам мятежа прежний главный редактор избрал его преемником. Вот уже больше трех лет Стратиотис поддерживал журнал на уровне и… Ну, одним словом, Великий Пан держался молодцом и не посрамил избрания!
В детской дочери тут же повисли на нем:
– Не пустим тебя на работу!
Мать, услышав из соседней комнаты их крики, заявила:
– Если папа не будет работать, мы больше не сможем поехать летом на море!
Анна, младшая, захлопала глазами и спросила:
– Это правда, пап?
– В общем-то…
– Еще какая правда! – снова раздался голос Лизи. – Так что не мешайте папе, он наш кормилец, поилец, хранитель и вообще без него мы никуда!
Пан обожал дочерей, и Лизи иногда пеняла ему, что он их совсем избалует, а ему порой казалось, что она с детьми слишком строга. Но когда она выговаривала им таким приятным для отца способом, он чувствовал себя совершенно счастливым.
– Ладно, мы тогда тебя будем очень-очень ждать! – сказала Аглая, отпуская его руку. – И нарисуем картинку про твою работу, правда, Ани?
– Да-да, нарисуем! Красивую!
– Замечательно! – воскликнул Панайотис. – Я весь день буду в предвкушении.
Когда он зашел попрощаться с женой, Елизавета сидела в спальне у зеркала и красила ресницы. Радио из ее мобильника бормотало об очередном законопроекте, обсуждавшемся в Синклите. Пан обнял Лизи за плечи, она улыбнулась его отражению и спросила:
– Скажи-ка, а эти люди наверху, вершители судеб мира и всё такое, они вообще понимают, какие нити держат в руках? Думают о том, что их решения в будущем могут обернуться чем угодно, даже мировой катастрофой?
