Интересно, это вообще можно понять?.. Лари всё списывала на домоседство, так что смысла опять говорить с ней об этом, наверное, нет. Может, поговорить с Лизи?.. Но с Лизи она была не так близка и откровенна, как с Иларией, и не решилась говорить о подобных вещах.
И всё же один случайный разговор с Елизаветой у Дарьи состоялся. В последний день бегов Лари осталась дома – у нее внезапно затемпературила дочка, и пришлось вызвать врача, – а Лизи с Дарьей в перерыве после третьего забега, как водится, пошли в кофейню погреться и слегка перекусить. Дарья еще с утра заметила, что Елизавета раздражена, и за чаем – они взяли традиционный турецкий чайник на двоих и по фруктовому пудингу – спросила, почему она не в настроении.
– Да вчера на ужин свекровь заходила, – недовольно ответила Лизи. – Нет, я ее уважаю и всё такое, она, в общем, неплохая дама и неглупая вроде, но некоторые взгляды у нее… пахнут плесенью! Обычно ничего, обходится, но иногда она на Пана действует как демотиватор!
– То есть как? – удивилась Дарья. – Уныние наводит, что ли?
– Ну, – кивнула Елизавета. – Она, видишь ли, дама очень благочестивая… нет, не такая зануда, как Пан, – Лизи улыбнулась, – и, слава Богу, не пичкает нас духовными наставлениями, но она страх как любит всякие истории про подвижников. Представляешь, при каждой возможности ездит по монастырям, святым местам, отовсюду привозит иконки, книжки, сувениры всякие… Ну, она это называет «святостями», но как по мне, это те же сувениры, только церковные. У нее не квартира, а целый склад всяких таких штук, хоть музей устраивай! И вот, она как придет к нам, так начинает рассказывать, где в последний раз была, что видела… Не, иногда это даже интересно, но вот если она начнет про современных подвижников вещать, то это беда! Причем она это без задней мысли, у нее восторг и всё такое, чайку попьет, расскажет про подвиги очередного отца Панкратия или там матери Елпидии, у которых она «сподобилась взять благословение», и уйдет. А Пан мой потом ходит в печали и ноет: мол, он прожигает жизнь в душепагубных занятиях, христианин из него никакой, и так далее, и тому подобное. Уж, право, отец Григорий из нашего храма и то куда лучше в этом смысле, чем свекровь: он мастак про духовную жизнь вещать, но ссылается всё больше на святых отцов, а святые отцы что – они ж когда-то раньше жили, чаще всего давно, притом они святые, возведены на пьедестал… ну, понятно. Но вот эти Панкратии и Елпидии…
– Они живут сейчас, и Пан сокрушается, что его современники живут вот так, а он нет, – догадалась Дарья.
– Точно! Не, я его, в общем, быстро в чувство привожу, – с некоторым самодовольством сказала Лизи, – но иногда всё это страшно бесит! Почему вообще человеку надо доказывать, что он не должен жить так, как отец Панкратий, просто оттого, что он и не отец, и не Панкратий?! Ведь это же очевидно! Что за стремление загонять себя в чужую программу? Не понимаю!
– «Колея
