могли служить образцом порядка и гармонии. Наше агентство арендовало помещение в старой части, шеф не любитель суеты и шума. Я подозревала, что для него «Диоген», что-то вроде хобби, чтобы с пользой проводить досуг, но никак не основной источник дохода. А все эти разговоры о тяжелых временах не более, чем пустая болтовня.
Мои размышления прервал звук открывающейся двери. Не той, что вела к выходу мимо Дусиного закутка, а другой, за которой как раз находился запасной аэродром Михеича, как он любил его называть. Шеф нетвердой походкой зашел в кабинет. Помятое лицо, рубашка, расстегнутая по всей длине, галстук дохлым языком болтается на волосатой груди и ширинка, открытая на неприличные три четверти. Весь вид Михеича вопил о том, что методы психолога оставляют желать лучшего. Шеф покачнулся и почесал голое пузо, а затем посмотрел на часы, висящие над сейфом. До начала работы оставалось еще пятнадцать минут, но вечно опаздывающая Дуся именно сегодня решила исправиться, а может это был случайный порыв. Короче, в тот момент, когда главный соображал, где он и кто он, в кабинет летящей походкой впорхнула секретарша в окружении дорогого цветочного аромата и кофейного шлейфа. Увидев Михеича в непотребном виде, она ойкнула, всплеснула руками, попутно уронила кофе в бумажном стаканчике и попятилась к выходу. Шеф шагнул за ней, очевидно пытаясь подхватить оброненный стакан, но не рассчитал своих возможностей, запнулся о ковер на полу и рухнул на Дусю. Картина получилась живописная: секретарша, придавленная начальством, слабо трепыхалась, тщетно пытаясь освободиться. Шеф, напротив, сраженный силой земного тяготения, прижался небритой щекой к пышной груди Дуси и блаженно закрыл глаза.
В этот момент за дверью послышался новый голос:
– Дорогой, я принесла тебе поесть и чистые рубашки, – и в кабинет неспешно вошла супруга Михеича.
Увидев безобразие, творящееся на полу, супруга шутки не оценила, но среагировала мгновенно, огрев неверного мужа плетеной корзинкой. К кофейной луже на полу добавились бутерброды и йогурт. Михеич, не ожидавший такого щедрого угощения, открыл глаза и попытался подняться. Но, когда ему это удалось, его жене открылись новые подробности, да-да те самые три четверти.
Она ойкнула и опустилась в кресло для гостей, прижав к груди пакет с рубашками. Селиван, кто бы сомневался, бросился на защиту начальства, опять применив трюк с крысой. Это оказалось последней каплей, и обманутая жена обмякла в глубоком обмороке.
– А она не так крепка, как ее мать. Мать ее…
Шеф задумчиво посмотрел на супругу и перевел взгляд на секретаршу.
– Дуся, – рявкнул он, – ты почему так рано пришла на работу. Еще раз явишься в такую рань, уволю к чертовой бабушке. Даю сегодня отгул, и, запомни, тебя здесь не было.
Он подтолкнул смущенную девушку к выходу и попытался застегнуть рубашку. С третьего раза его попытка увенчалась успехом, и Михеич принялся хлопотать вокруг бесчувственной супруги.
Но поток гостей на этом не закончился. Не успела секретарша скрыться за дверью, как на сцене появилось
