он и посмотрел на меня снизу вверх несчастно.
– Помоги – это, типа, сделай опять все сама? – На самом деле мне его было ужасно жаль, да и вечный дискомфорт от понимания, что работа не будет сделана, никто не отменял. Вот что я за создание такое несуразное в этом смысле?
– Ну, А-а-ань… Я что-нибудь придумаю потом, обещаю! Но сейчас на это времени уже нет!
– Ладно, – со вздохом согласилась, внутренне ругая себя последними словами за мягкотелость и четко осознавая, что сто раз пожалею. – Но я к тебе не просто так пришла, между прочим!
– Ань, солнышко, все что хочешь! Хочешь, на руках носить буду? – вскочил разом повеселевший начальник и метнулся к своей навороченной кофемашине.
– Да сдались мне твои руки, тем более теперь, когда я знаю, кого и как ты ими трогал! – отмахнулась я. – Я пришла требовать увольнения одного охранника.
– Опа! И, собственно, что стряслось? – Кофе был тут же забыт.
– Он… приставал ко мне вчера и сегодня на парковке угрожал! – Я кривилась, ощущая себя так, словно раздеваюсь перед ним. Хотя с чего это я должна чувствовать стыд и неловкость в подобной ситуации, но вот поди ж ты, аж вспотела опять.
– То есть приставал… вот прямо приставал или… – Владимир склонил голову набок, изучая меня пристально.
– Вов, вот не думала, что у тебя при таких вопросах приморозит, – раздраженно взмахнула я руками, пытаясь стряхнуть смущение. – Приставал – это значит приставал, а не просто отпустил пару сальных шуточек или пялился нахально! Не флиртовал, не пытался подкатить, не был слегка навязчив! Он, черт возьми, лапал меня! Я вообще не понимаю, как такое недоразумение, как он, в службе безопасности держат!
– Ла-а-адно-о-о, я, похоже, даже понимаю, о ком ты. Лет под сорок, вид непрезентабельный, залысины… – Я кивнула. – Комаров. Блин.
– Только не вздумай мне сказать сейчас, что он тоже чей-то протеже и поэтому тут штаны протирает, и уволить его нельзя! – тут же начала я заводиться, видя у Владимира рассеянный взгляд, говорящий о раздумье.
– Да не то чтобы протеже, но он у нас, типа, многодетный, две семьи, дважды в разводе, так что алиментами обвешан от и до… – Владимир явно замялся, тщательно подбирая слова. – Ань, а что правда все совсем серьезно… ну, то есть ты его не простишь, если он извинится и все такое?
Он смотрел на носки своих дорогих туфель, крутя в руках пустую чашку. Это что сейчас передо мной? Проявление пресловутой мужской солидарности?
– Вов, я что, не в своем уме? Ладно, если бы это было один раз и по пьяни, мне было бы противно, но понять можно. Но он приставал ко мне вчера и прямо угрожал и оскорблял только что, и я уверена, что это будет повторяться, сколько бы раз он там при тебе ни извинялся. Он сволочь, мерзкая сволочь и… короче, просто выбирай! Или у тебя на столе приказ о его увольнении, или мое заявление об уходе!
– Все, я понял, Ань, вот долбаных попыток бабского шантажа мне на сегодня выше крыши! Ты в полицию ходила? – Я помотала
